Напуганная, Павлина перелетела мост и помчалась обратно в лагерь.
Константин же остался в пещере, раздумывая над именем, которое только что назвала ему Павлина. Сергей Иванов. Нельзя сказать, чтобы оно было ему незнакомо. Он уже слышал это имя, давно, в случайно подслушанной беседе. И запомнил его не просто так — этот человек вполне мог быть его отцом.
Константин уже давно догадывался, что он тоже один из тех сирот, которых забирали в лагерь от убитых родителей. Как-то раз он случайно услышал, как Шура тайком перешептывалась со своим сыном — разговор был о каком-то Сергее Иванове. Константин напряг слух, и ему удалось выхватить из разговора пару слов: «Одного младенца убил... Мальчика... Другого забрал в лагерь...» Константину вдруг показалось, что разговор шел не о ком ином, как о нем, поскольку он всего пару минут назад расстался с Шурой и Туморовым.
Но тот секрет, которым неожиданно решила поделиться с ним Павлина, не оставлял ему выбора. Ему следовало чтото придумать, чтобы Павлина окончательно не утвердилась в мысли, что Сергей Иванов — ее смертельный враг. Но как сказать ей об этом? Если она хоть словом обмолвится атаману о том, что Константин тоже знает тайну своего рождения, последствия могли быть непредсказуемыми и смертельно опасными. К тому же Константин не был до конца уверен, что этот человек, этот самый Сергей Иванов, и есть его отец. Так что он просто не мог допустить, чтобы все в их с Павлиной жизни пошло наперекосяк из-за одной неправильно понятой фразы.
Поделиться своими сомнениями, даже с Павлиной, было слишком опасно для них обоих. Но и молчать — разве он вправе был молчать?
В тот вечер, когда Павлина уже почти уснула, атаман вошел в ее комнату, присел на край кровати и посмотрел на нее долгим взглядом, прежде чем разбудить.
— Павлина... ты была доброй и послушной дочерью... И я горжусь, что у меня такая дочь. Ты не похожа на остальных, на обычных девчонок — и все потому, что ты и есть необычная. У тебя особые дарования и особая судьба. Как и у твоего отца.
Он умолк, чтобы его слова, произнесенные мягким тоном, каким он обычно разговаривал с Павлиной, получше отпечатались у нее в голове. Затем он поднес руки к своей шее и вытащил что-то, чего Павлина никогда не видела у него прежде. Закольев подал ей серебряный медальон на цепочке. Она приняла его, не зная, что делать.
— Этот медальон — твой ровесник, — сказал он. — Я подарил его твоей матери в тот самый день, когда она подарила мне тебя.
Слеза скатилась у Павлины по щеке. Она отвернулась и вытерла ладонью щеку, а Закольев тем временем продолжал.
— Открой его, — сказал он, указав на маленькую защелку.
Внутри медальона Павлина увидела две маленькие выцветшие фотографии: мужчину с черной бородой и бледную женщину. Она, не отрываясь, смотрела на фотографии, внимательно слушая своего отца:
— Это мои мать и отец — а твои дедушка и бабушка. Помнишь, я рассказывал тебе про колдуна, который убил твою мать? Про человека, которого зовут Сергей Иванов?
Она кивнула.
— Он убил и моих родителей тоже — это на их лица ты сейчас смотришь. Все случилось в один день.
Он сделал глубокий вдох, и Павлина поняла, что даже сейчас он скорбит об этой утрате. Она погладила его по руке:
— Отец!...
Он убрал свою руку и быстро заговорил:
— Мы жили все вместе, счастливо, в маленькой казацкой станице. Мне приходилось то и дело отлучаться с различными поручениями, так что тебя я оставлял на попечении дедушки с бабушкой. Ты у нас с матерью была единственным ребенком. Мне казалось, что в станине, среди своих, вам ничто не угрожает.
Со своего задания я вернулся рано, а ты как раз была тогда у Шуры. Она рассказала, что твои дедушка с бабушкой оставили тебя у нее, чтобы она присмотрела за тобой, а сами поехали покататься на лужок, возле реки. Я решил поехать туда, к ним. Но как только я выехал на луг, меня окружили вооруженные люди, и они тут же набросились на меня...
С голосом, дрожавшим от гнева, он продолжал:
— Пока я пытался вырваться, Сергей Иванов изнасиловал и убил твою мать. Затем повернулся к твоим дедушке с бабушкой и зарубил их насмерть. Прежде я не мог тебе рассказать все до конца, но теперь — теперь тебе нужно знать все, как было, потому что... Потому что я хочу тебя просить об одном поручении.
Много лет назад я дал клятву найти и убить этого зверюгу,который отнял жизнь у твоей матери... Который отнял жизни у них всех...
Павлина никогда прежде не видела, чтобы отец плакал и теперь, глядя на его слезы, она была потрясена до глубины души.
— У меня есть свои люди, — с трудом продолжил он сквозь рыдания. — Закаленные, такие, как Королёв. Но негоже, чтобы я перекладывал на их плечи такое дело, как месть за своих родителей и жену. Это всецело мой долг, моя кровная месть, дело моей чести.
Он пристально посмотрел на нее и добавил:
— Но я старею... да и никто из нас не вечен... так что позволь мне передать этот факел, эти право и честь тебе.
Он пристально глядел на нее, стараясь прочитать ее чувства, затем пояснил:
— Сергей Иванов знает меня в лицо...
Закольев помолчал, чтобы Павлина могла уловить смысл того, что он хотел сказать ей: молодая женщина, к тому же совершенно незнакомая этому человеку, будет обладать решающим преимуществом. Мое дитя, мое будущее, думал он в этот момент, сама пойдет по следу зверюги,который преследовал меня все эти годы...
Затем он добавил:
— Если бы у меня был сын, я бы возложил на него этот долг. Сына у меня нет, зато у меня есть такая способная дочь. Теперьты знаешь, ради чего тебе пришлось все эти годы провести в изнурительных тренировках, почему я возлагаю такие надежды на тебя. И почему я передаю тебе этот медальон — чтобы ты не забыла, кто виновен в смерти твоей матери и моих родителей.
— Я не забуду, — сказала Павлина, и ее глаза стали холодными и жесткими — совсем такими, как у ее отца, Дмитрия Закольева.
На следующее утро Павлина проснулась чуть свет, чтобы сразу же начать тренироваться. Направляясь к овину, где они обычно встречались со стариком Егорычем, она увидела, как Шура с коромыслом в руках вышла из своей хижины. Вспомнив, что Шура тоже должна знать правду о том, как умерли ее близкие, она тут же окликнула старуху.
Шура поставила ведра на землю и пошла навстречу Павлине — она всегда была рада перемолвиться словечком со своей любимицей. Но, заметив, что улыбка вдруг сползла с ее лица, Павлина проследила ее взгляд и увидела, что Шура смотрит на Закольева, показавшегося на пороге своей избы. Он молча наблюдал за ними, потом жестом показал Павлине, что ей следует немедленно идти тренироваться. Когда Павлина снова повернулась к Шуре, та уже успела подхватить ведра и, не оглядываясь, поспешила прочь.
В тот день у Павлины все выходило лучше, чем когда-либо прежде. Она отбивала нападение нескольких противников. В прошлые годы мужчины, которых ставили с ней в спарринг, работали с ней вполсилы, как с новичком. Сейчас они работали против нее так же жестко, как и против друг друга. Она тоже получила несколько ушибов и ссадин, но быстро о них забыла.
