Едва Нина ступила на лед, как ноги разъехались, и она чуть ли не растянулась на льду, если бы Эрик во время не подхватил ее под руки.
– Не торопись! Смотри, отталкивайся ногами поочередно. Раз, два. Раз, два, – говорил Эрик и медленно перекатывался с ноги на ногу.
Нина вцепилась в его руку мертвой хваткой. Глаза полны ужаса, ноги превратились в каменные. Эрик задорно смеялся над ней, и через пару минут неуклюжих попыток Нина стала смеяться сама над собой, когда ее ноги плавно разъехались в разные стороны, и она приземлилась на лед, совершенно не владея собственными ногами.
Эрик легко поставил ее обратно, и тренировка продолжилась. Эрик ехал задом вперед, держа Нину за обе руки. Нина шаг за шагом ехала на Эрика все смелее и смелее, и уже через несколько минут Эрик смог ее отпустить, и она проехала пару метров сама. И, разумеется, упала.
– Они – милые, – сказал Марк, наблюдая за тем, как Эрик отпустил Нину, и та с криком врезалась в ограждение. Она еще не умела тормозить.
– Милые – не то слово, – добавила Мия.
– Эй, я тоже милый! – лежащий на ее бедрах Бенедикт обиженно выпятил губу.
Мия улыбнулась и потрепала мужчину по макушке.
Пару дней назад он предложил ей съехаться. Она до сих пор пребывала в раздумьях. Они встречались меньше полугода, но Мия могла сказать лишь много положительных вещей от их романа. Но вот жить вместе она все же не решалась, и не понимала, почему. Недавно она пришла к выводу, что «Геенна» больше не могла ее удивить и предоставить новый кричащий материал для изучения. Ей казалось, что она изучила все возможные душевные проблемы, выливающиеся в перверзии, какие только существуют в мире. «Геенна» больше не удивляла, вкус приключений давно стал пресным, желание вернуться к чему-то знакомому, родному медленно усиливалось. И Бенедикт был тут кстати. Он появился ровно в тот момент, когда Мия осознала внутреннюю потребность в духовной близости с кем-либо. А может, он и стал причиной возникновения этого желания. Мия до сих пор не сделала конкретный научный вывод своим гипотезам, потому и медлила с ответом на его предложение. Ей нужно время, чтобы определить от кого исходит порыв: от нее или же это всего лишь ответная реакция на раздражитель. По крайней мере, ей казалось, что в этом вся причина. И вроде бы, чего тут голову ломать, когда рядом есть Нина, которая уже давным-давно все поняла и видит наперед. Пойди да спроси. Но Мия и с этим медлила, просто потому что боялась услышать ответ. И это было странным, ведь Мия – практически дипломированный психолог, она все человеческие страхи разложит на составляющие и решит уравнение в два счета. Никогда бы она не подумала, что с тем багажом знаний и практики, что она несет на плечах, ей самой когда-нибудь понадобится помощь.
Роберт лежа наблюдал за влюбленным другом и все никак не мог привыкнуть к тому, что теперь эти двое вместе: наркобарон и телепат – просто огненная смесь, способная поджечь целый мир, скажете вы. Но вот они просто катаются на коньках, смеются, целуются и ничего им не нужно: ни огня, ни целого мира. Им уже достаточно того, что они имеют. Роберт, да и остальные, все чаще обсуждали, как изменился Эрик после Хаммель-Гарден. Он едва не потерял Нину, и это изменило все, думали они. Но Роберт был уверен, что перемена в друге случилась раньше атаки, и этот факт имел огромную важность. Не эгоистичный порыв завладеть тем, что только что чуть не уплыло из рук, стал причиной нового уровня их отношений. Они дали клятву друг другу до прихода смерти, а значит, не были скованы какими-либо условностями или обстоятельствами. Это были добровольные клятвы. Эрик добровольно отдал свое сердце в ее руки, и Нина добровольно приняла его.
Эрик перестал быть циничным холостяком, прославляющим свободу личности и духа. Он, наконец, понял важность близости, увидел, как она способна изменить мир к лучшему. Осознание того, что ты для кого-то – целая вселенная, красит мир вокруг, снимает жизненную ношу с плеч, помогает воспарить туда, где проблемы кажутся ничтожными, споры излишними, а в душе расцветает искренняя самоотверженность во благо другого. Да, Эрик готов был жизнь отдать ради Нины, не задумываясь, не сожалея, лишь бы она была счастлива.
Безумец – одним словом!
Совсем недавно Эрик называл Роберта сумасшедшим ровно по той же причине. Ну, теперь держись, Эрик Манн! Настало время Роберта припоминать тебе все твои глупые насмешки над ним с Лидией. Но почему-то это легкая месть в стиле «я же говорил, а ты не слушал!» не приносила должной сладости. И все больше Роберту казалось, что причина опять-таки в Нине.
Дэсмонд вернулся из курительной комнаты и, окинув презрительным взором свое умирающее племя, раздраженно закатил глаза. Он прошагал к скамье, где сидел Мориц, и жестко опустился.
– Зуб даю, даже у этой каракатицы Нины больше пороха в заднице, чем у всех этих хлюпиков! – злостно бросил Дэс.
Мориц ухмыльнулся. И чтобы сделать сравнение еще ярче, Нина снова крякнула и упала.
– Саша звонил сегодня, – сказал Мориц.
Дэсмонд раздраженно сплюнул.
– Если он вышел из дел, как он заявляет, то какого продолжает названивать, как скулящая девка?
– Он просто интересуется, как обстоят дела, – пытался защитить Мориц.
– Прекрасно они обстоят! Особенно когда он трусливо сбежал! Вонючий поц!
– Он посоветовал выбить клин клином и отдать Лоло проблему с Седыми головорезами. И конфликт с ними исчерпаем, и Лоло докажет свою…
– Мориц, какого хрена? – взорвался Дэс и вскочил со скамьи.
Мориц вскинул удивленный взгляд на товарища.
– Саша свалил и кончено с ним! Он больше не имеет никакого отношения к бизнесу, а ты рассказываешь ему о делах?
– Саша почти десять лет руководил делами, мы не можем просто так сбрасывать его со счетов! – поспорил Мориц.
– Ты чертовски прав! Мы не можем! Он сам себя сбросил! Сам себя уволил! Он сбежал и счастливой ему дороги, куда бы он ни направлялся! – Дэс разошелся не на шутку и кричал на весь стадион.
Мориц молчал.
– Все дерьмо теперь под нашей с тобой ответственностью, и мне не нужны такие перебежчики, как Саша: то он здесь, чтобы поделиться своей вонючей мудростью, то его нет, когда он нужен! Он оставил нас! Он оставил ее дело!
Внезапно, Дэсмонд запнулся, словно открыл великую тайну. Чуя на себе взгляды окружающих, Дэсмонд напряг спину, желая стряхнуть эти пристальные взгляды, а они совершенно точно были полны жалостью к нему, и это бесило больше всего. Никто не смеет жалеть Дэсмонда Вояку! Он – божий бич, дьявольский кнут, он решителен, жесток и неумолим! А жалость – для слабых щенков!
– Я тоже скучаю по ней, – тихо произнес Мориц.
И от этой фразы Дэсмонд готов был взреветь и накинуться на Морица, вцепиться зубами ему в глотку и вырвать гортань. Не смей вписывать Дэсмонда Вояку в один с тобой ряд! Дэсмонд тверд, как скала, черств, как камень, и никто не имеет право подрывать этот его ореол бездушия!
