Когда она проглотила последнюю каплю, Михрима, не скрывая своего торжества, удалилась.
Халид отставил пустой кубок и присел на краешек кровати.
— Ты страдаешь по моей вине. Я не должен был выпускать тебя из дома, когда Форжер бродит где-то поблизости.
— А какое отношение имеет к этому делу Хорек?
— Бьюсь об заклад, что именно он организовал покушение.
— Кинжал был нацелен на твою мать, а не на меня, — резонно заметила Эстер.
— Разве это так важно, на кого покушался убийца? — Вопрос Халида показался ей странным.
— У Форжера нет причины убивать твою мать. Я сомневаюсь, что он направлял руку убийцы.
— Кроме него, некому, — возразил Халид. — Он стоит за этими всеми покушениями.
— Для чего ему нужна смерть твоего кузена?
— Хорек ненавидит всех нас. Моя семья держит его в постоянном страхе.
— Но это не самая веская причина, чтобы лишать жизни твоих родственников. Чаще всего злоумышленником является тот, на кого люди и не подумают. Вполне возможно, что за всем стоит женщина.
Халид не смог сдержать улыбку.
— В чем дело? Я сказала что-то смешное?
— Ты становишься очаровательной, когда, наморщив лобик, пытаешься рассуждать о причинах и мотивах преступления.
— Пытаюсь рассуждать? — обиделась Эстер. — К твоему сведению, женщины способны на то, что и мужчины, только это получается у них лучше.
— Женщины не убивают, — возразил Халид.
— Так ли? Если женщина может спасти чью-то жизнь, как я сделала это сегодня, то она также способна и отнять жизнь.
— Женщина способна на убийство только в случае, если ее ребенку грозит опасность…
Халид внезапно замолчал. По его губам скользнула злорадная усмешка, потом он наклонился к Эстер и со страстью поцеловал ее в сухие от жара губы.
— Это поощрение или наказание? И за что? — поинтересовалась Эстер.
— Существует женщина, ребенку которой Мурад мешает. Но разоблачить такой коварный заговор способен только острый ум, да и то не один. Мне надо посоветоваться.
— Я к твоим услугам, мой господин, — скромно сказала Эстер.
Халид уставился на нее непонимающим взглядом.
— Ты уже отблагодарил меня поцелуем за то, что я пробила дыру в скорлупе, где ютился твой мозг. Теперь он на свободе и может изобрести нечто полезное. В этом моя заслуга. Я готова сотрудничать с тобой и в дальнейшем.
Он нежным жестом поправил ей спутавшиеся волосы.
— Первым делом ты должна поправиться. Я сейчас уйду, а ты поспи.
Вдруг Эстер спохватилась:
— А где моя сумка?
— Зачем она тебе?
— Мне нужна сумка, — настаивала Эстер. Бормоча что-то нелестное о женской непоследовательности в поступках и желаниях, Халид отыскал сумку и отдал ей.
Эстер с тревогой заглянула в ее глубину, вздохнула с облегчением и извлекла на свет нечто, завернутое в черный бархат. Она протянула этот предмет Халиду.
— Открой.
Он распутал шелковые нити, стягивающие сверток, и взвесил на ладони тяжелого, завораживающего взгляд грифона. Камни, украшавшие его, засияли в солнечном луче. В одном все женщины были сходны — в любви к драгоценным камням.
— Грифон прекрасен. Но он слишком велик для такой малышки, как ты.
— Но не для тебя.
— Что это значит?
— Я купила его для тебя.
Эти слова, произнесенные с тихой нежностью, повергли Халида в изумление. Он никогда не получал и не ждал подарков от женщины, будь то даже его мать. Он долго смотрел на жену в полной растерянности, но в конце концов улыбка осветила его резкие черты мягким светом. Сейчас он напоминал мальчугана в рождественский вечер в далекой Англии.
— Я не знаю, что сказать, — произнес Халид, продевая голову через золотую цепь.
Грифон занял место на его груди и засверкал на фоне белой рубашки.
— Скажи спасибо, — попросила Эстер.
— Спасибо. Я буду всегда носить его возле сердца. — От нахлынувших чувств его голос изменился, стал глухим.
— И помнить обо мне, я надеюсь, — добавила Эстер.
— Да, конечно. А у нас есть с ним сходство? — попробовал пошутить Халид.
— Вы оба таинственные, сказочные существа. Грифон и ты.
Халид стянул сапоги и улегся рядом с женой на широкой кровати. Соблюдая все предосторожности, чтобы не причинить ей боль, он обнял ее и поцеловал. Однако Эстер нарушила все очарование момента, сладко зевнув при этом.
— Зевать, когда я целую тебя, значит, нанести мне страшное оскорбление, — пошутил он.
— А кто буквально силой вливал в меня эту отраву? — нашла чем защититься Эстер.
— Откуда мы знали, какая тебе нужна доза?
— Мудрый мужчина тем и мудр, что слушает свою жену.
Халид поцеловал ее в кончик носа.
— Спи, а я буду охранять твой сон. Она жалобно посмотрела на него.
— Рука так болит…
— Закрой глаза и спи. Лекарство скоро подействует. Эстер послушно смежила ресницы и вздохнула.
— А как быть со священником?
— Забудь про священника.
— У меня болит рука.
— Какая связь между священником и твоей рукой? Я что-то не пойму.
— Если ты повторишь брачную клятву перед священником, мне станет легче.
Халид не без усилий справился с подступившим приступом смеха.
Эстер уютно устроилась в его объятиях. Хорошо, когда есть кому позаботиться о тебе, пусть в чужой стране, населенной странными людьми, чьи обычаи ей чужды и непонятны.
Когда ее дыхание стало ровным, Халид коснулся легким поцелуем лба жены. Из-за своей беспечности он едва не потерял ее. Пока Форжер жив, он должен проявлять максимальную осторожность. Семью придется держать, несмотря на все протесты, взаперти в четырех стенах. А если, в крайнем случае, понадобится им показаться в Стамбуле, Халид сам будет охранять их. Трусливый Хорек не решится действовать, когда свирепый Пес Султана близко и начеку.
16
— Не говори, пока с тобой не заговорят, — учил ее Халид.
— Не поднимай глаза на мужчин, — вторила ему Михрима.
— А дышать мне можно? — спросила Эстер, устав от их наставлений.
— Не давай воли своим чувствам, — перечислял дальше Халид.
— Следи за своими манерами. Уважай старших и не обзывай женщин ведьмами, — добавила Михрима.
