Соратником Сукина был окольничий Артемий Измайлов («Был у воровских дел у Шуйского»). Под «воровскими делами» подразумевались розыск и искоренение государственной измены. Постельничий Иванис Ададуров ведал внутренней дворцовой стражей и также был причастен к розыску и казням. О нем в списке сказано: «А такова вора и на Москве нет».
Самодержавный режим, сложившийся при Грозном, имел характерные особенности. Сыскное ведомство и Пыточный двор приобрели значение, которого не имел ни один другой приказ. Иван IV дневал и ночевал на Пыточном дворе, чего нельзя сказать о Василии Шуйском. Он не был жестоким от природы человеком. Но ему довелось править в обстановке гражданской войны, отличавшейся крайней жестокостью.
Первые массовые казни были проведены в Москве в декабре 1606 г. Болотниковцев, сдавшихся в плен, верстали на службу. Тех, кто отказывался сложить оружие, казнили. Репрессии не прекращались до времени царской свадьбы в начале 1608 г. По словам очевидца Исаака Массы, арестованных, «как это видели, каждый день топили»; такая казнь «совершалась в Москве уже два года кряду», «и когда весной наступило половодье, то вместе со льдом выносило на равнину трупы людей, наполовину съеденные щуками»; «и эти мертвые тела лежали там по берегам и гнили тысячами, покрытые раками и червями»; «все это я сам видел в Москве».
Авраамий Палицын горько порицал царя Василия, уподоблявшегося гонимому зверю, который «хапает обоюду не ведая что», вместе с повинными казня невиновных. В обстановке мятежей многие люди, зная истину о замышлявшейся измене, «не возвещаху на них (изменников. — P.C.) ни царю, ни вельможам». Возвещавших же называли так — «клеветники и шепотники».
По масштабам репрессии Шуйского не уступали опричному террору Грозного. Но были и существенные различия. Царь Иван разгромил Новгород, ложно обвинив новгородцев в заговоре и измене. Царь Василий столкнулся не с мифическими, а с реальными заговорами и мятежами, угрожавшими его власти и жизни.
Кары в отношении простолюдинов и дворян были неодинаковы. Простой народ казнили беспощадно, с дворянами обращались милостиво. В Московском государстве с давних пор за государственную измену полагалась смерть.
Царь Василий если не отменил смертную казнь, то, во всяком случае, очень редко прибегал к этой мере, коль скоро речь шла о московской знати и дворянах. Крестоцеловальная запись, составленная при воцарении Шуйского, не была клочком бумаги.
И московский государь, и «тушинский вор» старались любыми средствами привлечь на свою сторону высшие сословия. До Тушина было рукой подать, и немало дворян бежали к «вору» в поисках богатства и чести.
Лжедмитрий II жаловал перебежчиков и выдавал им грамоты на земли. Щедрый на обещания, «царек» не имел денег, чтобы хорошо платить перебежчикам. Обманутые в своих надеждах, беглецы возвращались в столицу. Случалось, что они по нескольку раз переходили от царя к «царьку» и обратно. Ни беглецы, ни их родня не подвергались преследованиям в Москве. «Перелеты», будучи государственными преступниками, нисколько не боялись того, что с их плеч слетит голова. Бессилие власти плодило измену.
Царствование Василия Шуйского было бесславным для монарха и гибельным для народа. Это всецело определило оценку личности царя современниками.
Иван Тимофеев написал, быть может, самую пристрастную биографию Шуйского. Дьяк успешно служил в столичных приказах. Он выделялся среди приказных острым умом и литературным талантом и мог рассчитывать на блистательную карьеру — думный чин. Он сопровождал царя под Тулу. После похода он не только не получил наград, но был отправлен «в изгнание» в Новгород. Карьера его была безвозвратно загублена. Писатель имел все основания негодовать на монарха.
Царь Василий, писал дьяк, царствовал в пролитии невинной крови; сокровища прежних российских государей расточил; отбирал у церкви драгоценную утварь, чеканил из нее деньги и тратил на распутство и пьянство. «Царь Василий, — писал один из его современников, — возрастом (ростом. — P.C.) мал, образом же нелепым, очи подслепы имея; книжному почитанию доволен и в разсуждении ума зело смыслен, но скуп велми и неподатлив». Внешность Шуйского была далеко не царственной.
Неверно было бы утверждать, что Шуйский был полностью лишен качеств, необходимых для управления государством. Знавшие государя люди утверждали, что он довольно много читал и, по меркам своего времени, был образованным человеком. Его «рассуждения ума» отличались глубиной и опровергали молву о глупом царе.
При всей своей предубежденности, Тимофеев признавал, что, будучи боярином, среди сверстников — равных ему по чину — Шуйский занимал выдающееся положение первосоветника, был первым указчиком в собрании всего синклита — Боярской думы — обо всех подлежащих управлению мирских делах. Лишь став царем, он «развратился» умом.
В мирное время Шуйский был бы неплохим монархом.
Но ему пришлось воевать все четыре года царствования. В таких условиях венценосцу более всего требовались такие качества, как отвага и воинские способности.
Род Шуйских-Суздальских дал России ряд выдающихся полководцев. В их числе были покоритель Казани князь Александр Горбатый, герой псковской обороны князь Иван Шуйский. Храбрым воеводой был молодой Андрей Шуйский. Горбатый был убит Грозным, а Иван и Андрей — Борисом Годуновым. Не чувствуя склонности к военным подвигам, царь Василий передоверял высшее военное руководство бездарному брату Дмитрию.
Современники приписывали Шуйскому все возможные грехи. Он якобы «царствовал в блуде» и все деньги, положенные на годовое жалованье воинам, «прожил с блудницами».
Заняв трон, Шуйский всего полтора года оставался вдовцом, а затем стал вести жизнь семейного человека. Средневековые владетельные особы далеко превосходили в блуде библейского царя Соломона, примером чему была жизнь Грозного. Жизнь Шуйского не шла ни в какое сравнение с жизнью «благочестивейшего» Иоанна Васильевича.
Шуйский предчувствовал грядущую катастрофу и задумывался над тем, как обеспечить свою жизнь после утраты власти. В свои замыслы он посвятил думного дьяка Григория Елизарова. Против его имени в списке «ушников» государя помечено: «Сидел в (приказе. — P.C.) Ноугородской четверти. Сам еретик и еретики ему приказаны.
Да у нево ж многая Государева казна, и ведает, где казна кому раздавана и росхоронена». Ближний слуга Елизаров якобы завоевал доверие царя «ересью» — гаданиями и волшебством. С помощью дьяка Шуйский спрятал в тайниках многие сокровища царской казны. Другие ценности были розданы верным людям.
В конце жизни царь Василий под влиянием сплошных неудач все чаще впадал в отчаяние. Подобно Борису, он предался «богомерзким гаданиям». По его приказу во дворце были устроены особые палаты, в которых поселились ведуны и ведьмы, «ради непрестанного, ночью и днем, с ними колдовства и совершения волшебных дел».
Кудесниками во дворце ведал особый чиновник, пользовавшийся исключительным доверием государя. В списке «ушников» царя значится: «Спальник Иван Васильев сын Измайлов. Был у Шуйского у чародеев и у кореньщиков. Ближе ево и не было». Коренщиками называли колдунов, которые могли «портить» людей с помощью волшебных кореньев.
