«Твой враг – Норьега, – сказал ему один. – Он злой, он сделает все возможное, чтобы тебя уничтожить. Страшная война, о которой мы говорили, теперь мне понятна. Это война между тобой и ним. Она скоро начнется».
«Страшная война» разразилась в июне 1987-го, когда Норьега убрал Эрреру из армии, предложив дипломатический пост в Японии, от чего тот отказался, объявив, что останется во главе вооруженных сил еще на пять лет. Через несколько дней Эррера пустил в ход свое единственное оружие: он начал раскрывать тайны Норьеги.
В череде показательных интервью с репортерами панамских газет и телевизионных каналов Эррера подтвердил многие из самых серьезных обвинений против своего бывшего товарища. Он заявил, что Норьега сфальсифицировал выборы 1984 года, благодаря которым президентом стал Барлетта, тесно сотрудничал с Медельинским наркокартелем и приказал убить Уго Спадафора. Еще никто из столь близких к Норьеге людей не восставал против него с подобным рвением.
Разъяренный Норьега объявил этот удар «государственной изменой» и «политическим убийством, так как он исходит из самых недр правительства». Однако это никак не умерило поддержку Эрреры, которая вспыхнула в течение нескольких часов после эфира. Сторонники, включая священников и монахинь, толпились с журналистами в его гостиной и высыпали на лужайку перед домом. Пришел Уинстон Спадафора. Пришел и отец Хавьер Вильянуэва, католический священник, который считался самым открытым критиком Норьеги. Несмотря на толпу, Эррера безмятежно сидел на молитвенном коврике. Возле него стоял золотистый диск с изображением лотоса, окруженного знаками крупнейших религий мира.
«Я преступник, – сознался Эррера. – И за свои злодеяния готов отправиться в тюрьму, однако считаю, что Норьега должен последовать за мной».
Мощные обвинения запустили многодневный протест против Норьеги. На улицы Панама-сити высыпали тысячи людей. В ответ Норьега отправил солдат, вооруженных гранатами со слезоточивым газом.
Двадцать шестого июня, несмотря на возражения администрации Рейгана, сенат США вынес резолюцию, призывающую Норьегу уйти в отставку, пока идет расследование выдвинутых против него обвинений. Сенатор Керри, ставший председателем подкомитета по вопросам наркотиков и терроризма, ускорил следствие по делу Норьеги, которым занимался уже больше года. Даже после того, как уличные протесты утихли, а Эррера скрылся из виду (он сделал заявление, в котором опроверг обвинения, и бежал из страны), в Вашингтоне движение против Норьеги продолжало набирать силы. Наиболее влиятельные сторонники Норьеги в администрации Рейгана, Эллиот Абрамс и Оливер Норт, утратили власть из-за участия в скандале Иран-контрас, тайном проекте по сбыту оружия Ирану и использовании вырученных средств для поддержки контрас. Затем, в начале 1988-го, два больших жюри из Флориды выдвинули обвинения против Норьеги и дюжины иных лиц, включая Пабло Эскобара, главу Медельинского наркокартеля, в связи с заговором о поставках тонн кокаина в США.
Эти обвинения были не единственной причиной того, что Штаты постепенно отвернулись от Норьеги. Он одобрил план мирного урегулирования для Центральной Америки – названный в честь Контадоры, панамского острова, чьи лидеры и начали его осуществление, – против которого яростно выступала администрация Рейгана. Вашингтонские друзья Норьеги стали искать способ отстранить его от власти. В течение 1988 года они предложили Норьеге несколько пробных вариантов. В какой-то момент Белый дом даже публично заявил о том, что добьется отмены обвинений, если он добровольно уйдет в отставку. Норьега почти согласился… и в последний момент передумал. Подобное упрямство казалось истинным сумасшествием, учитывая, какие силы объединялись против Норьеги.
Почему бы Норьеге просто-напросто не уйти в отставку и не насладиться своим многомиллионным состоянием? Панамцы постоянно задавались этим вопросом. Однако Норьега не мог уйти с поста: Медельинский картель сразу же от него избавился бы. Находясь у власти, Норьега был им полезен. Утратив положение, он становился опасен – слишком много знал. Таким образом, Норьега мог сохранить жизнь, лишь оставаясь у власти.
Президенты Панамы для Норьеги не имели никакого значения. Он вынуждал их подчиняться любым его приказам и смещал с поста в случае неповиновения. Когда на выборах в мае 1989 года победил оппозиционер Гильермо Эндара, Норьега попросту проигнорировал результаты голосования: президентом стал его кандидат.
Многие годы Норьега, казалось, с такой же легкостью манипулировал президентами США. Джимми Картер лишил его пособия ЦРУ, однако препятствовал попыткам обвинить Норьегу в контрабанде наркотиков и оружия. Рональд Рейган закрывал глаза на его преступления, лишь бы Норьега поддерживал контрас. Когда в январе 1989 года президентом стал Джордж Буш, бывший глава ЦРУ, знавший все о деятельности Норьеги, тот не без оснований решил, что в Белом доме появился его очередной друг.
Буш, однако, пришел к власти в заведомо невыгодном положении: его считали слабым и нерешительным. Вдобавок он имел сложности с так называемым «фактором трусости». В мае, после того как Норьега нарушил волю панамских избирателей и поставил во главе государства своего президента, Буш объявил о намерении отправить тысячу восемьсот солдат на американские базы в Панаме в качестве предупреждения Норьеге. На вопрос репортера о том, что должны, по мнению президента, делать панамцы, Буш ответил: «Все, что в их силах, дабы сместить мистера Норьегу».
В течение лета 1989-го американские и панамские солдаты испытывали друг друга на прочность: задерживали на блокпостах, арестовывали и иногда превышали полномочия. Среди новоприбывших солдат была группа морпехов, известных как «жесткие заряды». Очевидно, группировка специализировалась на разжигании конфликтов. Вооруженные силы Панамы, впрочем, были настроены не менее агрессивно. К осени в американском списке пострадавших от рук панамских солдат числились мужчины и женщины с ушибами, сломанными пальцами и выбитыми зубами. Из-за отказа ответить силой на подобное обращение некоторые солдаты посчитали, что Южное командование Вооруженных сил США стоит назвать не Юж-ком, а Трус-ком.
В августе по рекомендации министра обороны Дика Чейни президент Буш назначил нового командующего Юж-кома. Знакомым с Генштабом США сразу же стало ясно: последуют крутые меры. Новый командующий, генерал Макс Турман, не знал ни слова по-испански и с готовностью признавал, что не знает ничего и о самой Латинской Америке. Однако сосредоточенный, напряженный взгляд за линзами огромных очков был столь впечатляющим, что другие офицеры прозвали Турмана «Безумный Макс», или «Максатолла». Прежде чем Турман принял командование, председатель Объединенного кабинета начальников штабов адмирал Уильям Кроу сообщил ему, что вскоре начнется война: «Мы планируем наступление. Ваша задача – привести все в боевую готовность, устранить препятствия и ждать приказа».
Турман вступил в должность в субботу тридцатого сентября 1989 года. В своей речи на торжественной церемонии, которую посетил и Норьега, Турман объявил, что США «не призна́ют режим, который удерживает власть силовым путем и лишает панамцев их законного права на свободу». Однако следующим же вечером он упустил возможность свергнуть диктатора.
