«За что бог покарал меня?!!» – витал в её мыслях один и тот же вопрос.
Словно опьянённая, молодая женщина вышла из кабинета. Постепенно придя в себя, она решила не говорить мужу о своем открытии, полагаясь на себя и божью милость.
Глава 7
Белоснежный красавец пароход, на котором плыли Мишель и Ихтиандр, по-прежнему скользил по глади океана. Два дня назад он попал в полосу шторма, который изрядно потрепал его и напугал пассажиров. Друзья не страдали морской болезнью, но в один из моментов, когда казалось, что корабль тонет, были готовы выбраться на палубу и броситься за борт.
– Я вспомнил всех святых, – признался де Луэстен позже, – и был готов к смерти.
Ихтиандр невольно улыбнулся в ответ на откровенность друга, ведь сам-то он был единственным человеком на судне, который не боялся разбушевавшегося океана.
Сегодня же светило ласковое теплое солнце, и друзья, сидя на верхней палубе, с удовольствием испытывали его благотворное воздействие. Вскоре слева по курсу показалась земля.
– Смотри, Ихтиандр. – Мишель указал в сторону суши. – Это Галапагосские острова, до Панамы остается ещё миль шестьсот пятьдесят.
– Что ж, это совсем немного. Через день будем на месте.
– Если шторм не помешает.
Ихтиандр вопросительно посмотрел на друга. Перехватив этот взгляд, де Луэстен ответил:
– Эти места мне знакомы. Я не раз бывал здесь. Где-то на середине пути между Галапагосом и Панамой корабли обычно попадают в болтанку.
Между тем земля стала ближе. Мишель принёс бинокль, и друзья некоторое время с интересом рассматривали далёкие берега. После обеда Мишель вернулся в каюту и занялся обычным для себя делом – поиском музыкальных программ. Настроение было прекрасное, и, развалившись на диване, де Луэстен с наслаждением слушал «Венгерскую рапсодию» Листа. Когда вошёл Ихтиандр, он лишь слегка повернулся и кивнул ему, приглашая сесть. При этом из его кармана выпала небольшая карточка. Ихтиандр поднял её – это была визитка Дэвида Буша.
– Ты что, хранишь её в качестве талисмана? – спросил он удивлённо.
Мишель приподнялся и, забрав карточку, аккуратно положил в портмоне.
– Чудесный экземпляр издательского искусства, – заметил он. – Не мнётся, надпись не стирается. Хочу заказать себе такую же.
На радиоволне закончился музыкальный концерт, начались новости. Невольно Мишель и Ихтиандр прислушались к сообщениям. Голос диктора мерно, как бы с ленцой вещал о событиях, происходящих на планете.
– Эти американцы интересный народ. – заметил вполголоса Мишель. – Они с одинаковой интонацией сообщают о визитах президентов мировой важности и о погоде.
– …А теперь послушайте прогноз погоды, – продолжал ничего не подозревавший о критике в свой адрес диктор. – Северо-западнее Галапагосских островов зарождается печально известный тайфун «Веялеб», который через день-два ожидают и на побережье штата Калифорния…
– Слышал? – проговорил де Луэстен. – Придётся нам снова покачаться.
– Да, на корабле во время шторма сложно сохранять равновесие.
– Иронизируешь, Ихтиандр? – с притворным недовольством воскликнул Мишель.
– Ты на всякий случай убрал бы визитку Буша подальше, а то смоет вместе с портмоне и брюками.
Ихтиандр не договорил, так как де Луэстен запустил в него подушкой.
– Ты как ребёнок, – нарочито обиженным тоном ответил тот на выходку друга. – А ещё старший научный сотрудник университета…
– Поговори мне ещё, – пробурчал Мишель и тут же рассмеялся.
Было видно, что друзья устали за эту дорогу не столько физически, сколько морально, и это вылилось в такой мальчишеский диалог.
К вечеру небо затянуло тяжёлыми низкими тучами, а поверхность океана стала похожа на взбесившегося удава: его волны напоминали неритмичные сокращения колец тела пресмыкающегося, буйствующего в своём неистовстве перед беззащитной добычей. А добыча эта – пароход – ещё пыталась спорить с безжалостной судьбой.
Большое судно кидало между этими кольцами-волнами, словно щепку, и пассажиры на этой «щепке», казалось, были обречены. На корабле началась паника. По коридору уже бегали люди, пытавшиеся перекричать бурю, проклиная стихию и свою судьбу.
Мишель и Ихтиандр ещё надеялись на благополучный исход, но, когда в их каюте появилась вода, поняли, что пароход не выдержит. Лицо де Луэстена было бледно, как полотно, он молчал, но лихорадочно блестевшие глаза выдавали тревогу, охватившую его.
Заметив это, Ихтиандр взял инициативу в свои руки:
– Надень спасательный пояс! – приказал он и, увидев, что Мишель не реагирует, заорал: – Надень спасательный пояс, я сказал!!
На этот раз де Луэстен подчинился, и мало-помалу его напряжение уменьшилось.
В этот момент из динамиков послышался громкий голос:
– Внимание! Говорит капитан. Господа, прошу всех успокоиться. Корабль не пострадал. Не нужно паники. Всем оставаться в своих каютах.
Это сообщение подействовало на людей магически. Хаотическое движение замерло на несколько мгновений, которых тем не менее хватило на то, чтобы человек осознал смысл слов, донесённых до каждого через рёв бури.
Очередная порция океанской воды залила и без того мокрый пол, но люди уже успели притихнуть. В ситуации, в которой они оказались, им больше ничто не могло помочь, может быть, поэтому обращение капитана имело такой успех.
Тем временем Ихтиандр снял одежду, оставшись в своей «серебристой коже», достал кинжал, ружьё, наушники и крепёжный ремень, которые были всегда с ним.
Мишель широко раскрытыми глазами внимательно следил за приготовлениями друга, его начинала бить мелкая нервная дрожь. Тревогу испытывал и сам Ихтиандр, правда, по другому поводу. За свою жизнь он был спокоен, но был в опасности его отец – Сальватор, а кораблекрушение могло задержать их в пути.
Его размышления прервал глухой удар, от которого завибрировало судно. Через рёв бури прорвался подозрительный треск.
– Пристегни этот ремень у себя на поясе… Сейчас кораблём буду я… – прокричал Ихтиандр.
Де Луэстен, стиснув зубы, накрепко соединил себя с другом. Треск повторился, и почти тут же вновь ожил динамик. Сквозь гул шторма люди вновь услышали зычный голос капитана:
– Дамы и господа! Прошу вас соблюдать спокойствие. Наденьте спасательные пояса. Снимите лишнюю одежду. Наш корабль терпит бедствие. На отданный мной сигнал «SOS» ответили два судна, находящиеся рядом. Терпение и холодный расчёт, дамы и господа…
В репродукторе раздался сильный треск, а потом динамик замолчал. Но, как бы компенсируя его тишину, всё громче и громче стонал океан. В этой сумасшедшей болтанке невозможно было понять, тонет ли пароход или по-прежнему пытается спорить со штормом.
