— Только не скрипи зубами, — тихо сказала Клавдия. — Это признак запоров.
Чубаристов какое-то время еще накачивался злой энергией, но вдруг выпустил ее в одну секунду, как-то обмяк, растаял.
— Я не могу, — сказал он, опустив глаза. — Сейчас я не могу, поверь. Я тебе обязательно все объясню. Больше того, надеюсь, ты станешь моим соратником.
— Ты так красиво сказал, — не унималась Клавдия, — что я тебе сразу и однозначно не поверила.
— Ну что ж, тогда иди и закладывай, — отвернулся Чубаристов и как-то даже не пошел, а поплелся к своему столу.
Клавдия, казалось, сейчас прожжет взглядом дырку в его спине.
Нет, она, конечно, не заложит его. По крайней мере, пока. Она все еще надеется, что…
А вот на что она надеялась, Клавдия и самой себе объяснить не смогла бы. Просто с друзьями так легко не расстаются.
— Неделю даю тебе, — сказала она.
— Три дня, — ответил Чубаристов.
…Дома она обняла Витеньку, прижала его к себе так, что мальчик затих и ждал чего-то важного, удивительного.
— Тебя ведь Витя зовут? — спросила Клавдия. — Виктор?
— Ты ж знаешь, тетя Куава, — прошептал мальчик.
— А Куава что значит? — опять шепотом спросил мальчик.
— Хм… Не знаю.
ДЕНЬ ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ
Четверг. 8.01 — 13.02
Блины были поджаристые, пористые, пухлые. Удались просто на славу. Это Ленка после той ссоры старается. Ну и пусть. Одна радость — дочь к замужеству хоть элементарные вещи делать научится. Джентльменский набор молодой хозяйки. Клава, когда за Федю замуж выходила… Хотя какая разница? Все равно не помогло. С таким же успехом могла вообще ничего не уметь. Результат один.
— Ну как? — Витя прогрыз в блине три дырки, вместо глаз и рта, и приложил к лицу, как маску. — На кого я похож?
— На дурачка. — Ленка засмеялась. — Ешь, а то остынет.
Мальчишка надулся, бросил блин на тарелку и молчал весь завтрак, нехотя ковыряя вилкой.
— Мам, а Макс сегодня опять не ночевал, — как бы невзначай обронила дочь.
— А я знаю. — Клава улыбнулась.
Макс действительно не ночевал. На него ссора подействовала меньше, чем на Ленку. Вчера, возвращаясь домой, Клава видела его во дворе с какой-то девушкой. Сидели на лавочке и тискались. Мать матерью, а природа свое берет. Клава сделала вид, что не заметила. Он тоже. Лишь бы не привел жену с ребенком — она точно с ума сойдет.
— Ну все, мне пора. — Клава встала из-за стола. — Отведешь Витьку в детский садик, а Максу скажешь, чтобы он мне позвонил, когда домой вернется. Все ясно?
— Мам, — вкрадчиво спросила Ленка. — А можно я сегодня твои кроссовки надену?
— У тебя же свои есть. — Клава надела плащ. — И потом, они летние, а на улице еще…
— Да весна уже, мама, тепло! Ну я осторожно. Можно?
— Ладно. — Клава махнула рукой. — Только не сильно извози. Все, меня уже нет.
— Клавдия Васильевна, слышали — Худовский на вас в суд подавать собирается. — К ней подскочил Семенов и бодро зашагал рядом.
— Это за что еще? — безразлично спросила она.
— Не знаю. Но он вчера по МТК выступал по поводу того инцидента в баре. Говорил, что вы не хотите доводить то дело до конца по политическим соображениям. Что скажете?
— Я бы сказала, жаль материться не умею. — Дежкина виновато улыбнулась и резко завернула за угол.
Но тут ее опять поймали. Подскочила Люся-секретарша.
— Дежкина, Чапаев просил отчет по делу. Когда будет готов?
— Когда будет готов, — эхом ответила Клавдия.
— Дежкина, там к тебе какой-то мужик пришел! — закричал кто-то сверху.
— Значит, можно так и передать, про доклад? — не отставала Люся.
— Стенографически. — И Клава резко прибавила ходу.
— Дежкина, в магазине на углу помидоры дешевые продают. Тебе взять килограммчик? — поинтересовалась вечно ничего не делающая Антонина Павловна, учетчица из отдела экономических преступлений.
— Не надо, у меня есть.
Помидоров на самом деле никаких нет. Просто каждый раз, когда эта Антонина Павловна покупает что-нибудь Клаве, потом приносит в кабинет и сидит там минут сорок, рассказывая про подлую жену племянника, которая работает в театре и еще ни разу не пригласила на премьеру.
— Клавдия Васильевна! — на этот раз это был Беркович. — Я тут с бригадкой смотаюсь. Делов всего на час — теща по пьяни зятя качалкой забила до смерти. К обеду буду.
— Погоди, Евгений Борисович, а как же Карев?
— Да ну его! — засмеялся Беркович и побежал к выходу.
— Сумасшедший. — Клава пожала плечами и воткнула ключ в замок.
Но дверь, слегка скрипнув, открылась сама.
И сразу Клаву стали поздравлять, говорить, что так держать, что она самый добросовестный работник, что побольше бы таких — и мигом бы очистили Москву от всякой криминальной дряни. Да что там Москву — всю Россию. Тут были и Чепко, и Самойлов, и почему-то Патищева.
— А что такое? — недоумевала Клава, пока ей остервенело трясли руку. — Что, собственно, случилось?
— Как, ты не знаешь? — Чапай гомерически засмеялся. — Это же все. Это конец. Теперь можно поставить жирный крест и не думать больше об этом. А вы мне вчера — ордер, да как, да что!
— Да объясните вы, о чем тут речь?! — не выдержала наконец Дежкина. — Похоже, я одна не знаю, какая я хорошая.
— Карев с повинной явился! — радостно крикнул Левинсон.
Дежкина медленно осела на стул.
— Когда он пришел? Почему мне не доложили? Почему я все должна узнавать последней? Где Порогин? Где Кленов?
— Они уже выехали. Минут через двадцать будут здесь.
— Этого не может быть, — тихо прошептала она, стягивая ставший вдруг жарким плащ. — Это все не то, ерунда какая-то.
— Да какая ерунда? — Чепко со всей мужицкой простотой хлопнул ее по плечу. — Радоваться надо, а она не верит. Давай дожимай это дело до победного — и в суд. Месяц тебе даю на все про все. И давай! Впереди на горячем коне! — Он снова потряс руку Дежкиной и вышагал из кабинета.
За начальником следственного отдела потянулись все остальные. Дежкина проводила их взглядом и недоуменно посмотрела на Левинсона.
— Ты-то что про все это скажешь? Такого ведь не бывает, правда? Я не верю.
Старик ухмыльнулся и пожал плечами.
— Так-так-так… Пирожков нет?
— Сегодня нет.
