– Теган, ты больше не ученица. Ты сама можешь обучать других.
Она пожала плечами.
– Мне нужно сперва понять, что делать с… вот этим, – обвела себя рукой Теган, имея в виду неуверенность в собственных способностях и умениях. Свою судьбу.
На ее лице вдруг проступили боль и страх минувших недель. Как бы она ни изменилась, Гидеон и его черные намерения все равно оставили свой след.
– Он умер, Теган. Навсегда. А теперь пей суп, пока не остыл.
Мы сидели в приятной тишине, и я вспоминала дни, когда Теган только стала моей ученицей. Первое, что ей пришлось усвоить – это как сидеть тихо и чутко воспринимать информацию. Какой же долгий путь она прошла с тех пор…
Теган повернулась ко мне, бледная и красивая в свете луны.
– Я знала, что ты за мной придешь. Что ты меня отыщешь. – Теган накрыла мою руку ладонью, и я ощутила, как в ней бурлит магия. – И что однажды мы его прикончим. Наконец я… в безопасности.
Она улыбнулась и устроила голову у меня на плече. И мы продолжили купаться в лучах летней луны и глядеть на простирающийся впереди Лондон, свободные от тени Гидеона.
Уже на лестнице я наткнулась на Эразмуса.
– Элизабет, не уделите мне минутку? Понимаю, час уже поздний, но не могли бы вы заглянуть в мою мастерскую…
Несмотря на усталость, я поняла, что он серьезен. В любом случае, я вряд ли смогла бы уснуть – мое чутье было по-прежнему обострено, а в голове упорно вертелись последние события.
В мастерской царил привычный хаос, который казался таковым всем, кроме Эразмуса. Ему нравилось работать в подобной обстановке. Он точно знал, что и в какой стопке бумаг найти, где прячется нужный инструмент, и так далее. Эразмус усадил меня на высокий стул, а сам продолжил рыскать по комнате.
– Вы наверняка изнурены, я не должен мешать вам отдыхать, однако… мысль облеклась в слова, и я не могу не высказать ее вслух. – Эразмус рассеянно схватил шило и принялся на ходу постукивать им по ладони. – Дело в том, что я привык к одиночеству, как вы и сами прекрасно понимаете. Моя работа требует мгновенно покидать дом и перемещаться черт знает куда и когда. В ходе подобных странствий я зачастую сталкиваюсь с немалой опасностью.
Эразмус помедлил, глядя на меня так, словно проверял, слежу ли я за его действиями. Я не следила. Он уронил шило на стол и схватил надрезной нож, которым стал рассеянно продавливать узоры на кусочке кожи.
– Такой образ жизни не способствует… спутничеству.
– Спутничеству?
– Если я не ошибся. Я же не ошибся?
– Сложно сказать.
– Но слово ведь хорошее, верно? В нем хороший… смысл? – Заметив мое озадаченное выражение лица, Эразмус продолжил бродить туда-сюда. – Простите мне некую неловкость, я совершенно неопытен в этой области, а также не изъявил свои желания прямо. Справедливо ли, что во внимание принимаются лишь ваши? Принимаются во внимание! А теперь я выставил их слишком обыденными, хотя, конечно, они не такие, и в этом деле они превыше всего. Это ведь ваши желания, мнения, мысли… чувства. Ну вот, теперь я еще сильнее запутал вас своими пространными рассуждениями, и как же я теперь могу надеяться, что вы правильно разгадаете мои намерения?
– Простите, Эразмус, я и правда вас совсем не понимаю.
– Действительно, как же вам разобраться, когда я едва понимаю их сам? Должен сказать, что это для меня совершенно незнакомое состояние. Новые земли. Неизведанные глубины. Некартографированные территории.
Эразмус умолк и замер, не сводя с меня внимательного взгляда. Отбросил с лица непослушные волосы. А потом, словно вдруг приняв решение, шагнул ближе и взял меня за руку.
– Я считаю, Кусака не зря назвал вас моей женой.
– Эразмус, вы делаете мне предложение? – изумилась я.
– Дерзость, не отрицаю, однако я подошел к ней со всей серьезностью. Мы отличаемся от других, Элизабет, и наша жизнь обрекает нас на одиночество. Это, конечно, недостаточная причина для женитьбы, но если добавить все остальное…
– Все остальное? – переспросила я, безуспешно сдерживая смех.
– Вы имеете полное право высмеять меня.
– Я и не думала.
– Клянусь, я честен. И пришел к осознанию, что ваше общество для меня желаннее всего на свете. Когда я не с вами, то чувствую себя потерянным и жалким. С вами же я теряюсь еще сильнее – бог знает, как только может мужчина так существовать и быть полезным, – но вот в чем дело, меня без вас нет, Элизабет. Я поистине не могу представить жизнь, которая вращалась бы не вокруг вас.
– Я… Эразмус, я поражена.
– Однако вы не так уж удивлены.
– Да, – согласилась я, заставляя себя признать его правоту и мысленно, и вслух.
Я ведь уже давно ощутила его привязанность ко мне. И мне это нравилось. Более того, я этого желала. Ибо в глубине моей души, среди страхов и тревог, теплилась крошечная, но яркая надежда, что я однажды обрету человека, которому позволю о себе заботиться.
Тихий голос Эразмуса был полон чувств.
– Элизабет, когда Теган шагнет в свое время, когда я верну ее в коттедж «Ива», не отправляйтесь с ней. Останьтесь. Здесь, со мной.
Ответить я не успела – Эразмус подвел меня к столу у окна.
– Почти забыл среди всей суматохи… У меня для вас кое-что есть. – Он достал из-под стола обернутую коричневой бумагой и стянутую красной атласной лентой коробку. – В знак моего… восхищения.
Я потянула за кончик. Узел тут же поддался, и лента соскользнула на стол. А в самой коробке я обнаружила книгу в новеньком переплете из мягкой темно-зеленой кожи с золотыми росчерками и завитушками.
– О, Эразмус! Она прекрасна, – произнесла я, и голос выдал чувства, которые я тщетно пыталась сдержать.
А когда я прочитала с любовью вытисненные на обложке слова, у меня и вовсе хлынули затаенные следы облегчения и счастья.
«Книга Теней Элизабет Хоксмит»!
С затмения прошло пять дней. Пять дней с тех пор, как я навсегда вычеркнула Гидеона из нашей жизни. Пять дней с тех пор, как Теган стала свободна, а Эразмус сделал мне витиеватое предложение. Столь короткий срок – а сколько всего произошло. И вот я сижу за столом в гостиной, в высокое окно за моей спиной льется свет, и меня переполняет доселе неведомое ощущение мира и покоя. Кусака сидит, скрестив ноги, на коврике, и внимает чудесам далеких путешествий. Эразмус поставил рядом глобус, чтобы мальчик мог раз за разом вращать его и показывать на самые разные места, а потом, сгорая от любопытства, слушать о них невероятные рассказы. Эти двое очень сблизились. Вид того, как две вынужденно одиноких души нашли друг друга, меня согревает. Вот отец, которого у мальчика никогда не было. Мы странная маленькая семейка, но здесь каждый нашел свое место. Все мы познали одиночество и превратили его в независимость, отдаляясь от тех, кому мы были небезразличны. Однако теперь нам больше не надо влачить одинокую жизнь.
