Рис предпочел не выходить из монастыря. Он ни за что не признался бы себе в этом тогда, зато прекрасно понимал сейчас, почему он сделал такой выбор. Монах полагал, полный гордости и самонадеянности, будто бы таким образом совершенствуется духовно. Мир ничему больше не может его научить. Маджере ничему больше не может его научить.
— Я знал все, — негромко говорил Рис, обращаясь к темноте. — Я был счастлив и доволен. Путь, которым я шел, был гладким и легким, он замыкался в кольцо. И я шел по нему так долго, что уже не видел его. Я мог пройти по нему с закрытыми глазами. Я просто шел и шел, и он всегда был у меня под ногами.
Я уверял себя, что внутри этого кольца Маджере. А на самом деле внутри его не было ничего — пустота. Не подозревая об этом, я двигался по краю пропасти, и, когда разразилось несчастье и путь ушел у меня из-под ног, мне некуда было деться. Я упал в темноту.
Но даже тогда Маджере спас меня. Он научил, как выйти наружу, но я оттолкнул его. Я боялся. Моя солнечная, уютная жизнь была отнята у меня. Я винил Бога, когда должен был винить себя. Наверное, я не смог бы удержать Ллеу от убийства родителей, если бы был там, но я должен был с пониманием отнестись к родительскому горю. Я должен был протянуть им руку помощи, когда они приехали ко мне. А вместо того я оттолкнул их. Меня возмутило, что они несут свой страх и боль в мою жизнь. Я не испытывал к ним никакого сострадания. Только к себе.
Рис поднял глаза к небесам, которых не мог видеть.
— И только когда я потерял свою веру, я обрел ее. Как же возможно подобное чудо? Просто ты, мой Бог, никогда не терял веру в меня. Я без страха брел в темноте, потому что внутри меня горел твой свет…
Пещеру залил холодный бледный свет, похожий на тот, что именуют «блуждающим огоньком», свечение, которое иногда видят над могилой, и суеверные люди считают его зловещим предвестником смерти.
В гроте появился человек. Он был бледен и красив какой-то холодной красотой. У него были черные волосы, великолепный наряд из черного бархата, белая рубаха с кружевными манжетами. Он посмотрел на Риса глазами, у которых не было ни начала, ни конца.
— Я Чемош, Повелитель Смерти, а ты, — прибавил Бог, рассердившись, — ты кто такой?
Рис поднялся с пола, загремев цепями, и почтительно поклонился. Он мог ненавидеть Чемоша за принесенное им в мир зло, но это был Бог, причем тот, перед которым однажды приходится предстать каждому смертному.
— Меня зовут Рис Каменотес, мой господин.
— Мне плевать, как там тебя зовут! — рявкнул Чемош возмущенно. — Ты любовник Мины! Вот кто ты такой!
Рис смотрел на Бога в таком глубочайшем изумлении, что даже не мог придумать ответа на столь поразительное обвинение.
Чемош и сам, кажется, призадумался. Он оглядел сумрачный грот, заметил цепи, жирные остатки соленой свинины, скверную воду, ощутил кислый запах — Рису было негде облегчиться, кроме как в пещере.
— Что ж, я не назвал бы подобное место любовным гнездышком, — произнес Повелитель. — Да и ты… — презрительно оглядел он Риса, — не слишком похож на любовника.
— Я монах Маджере, мой господин, — сказал Рис.
— Это я вижу, — сказал Чемош. Рот его скривился, когда он бросил взгляд на разорванную рясу, приобретшую оранжевый оттенок в призрачном свете. — Тогда возникает вопрос: если ты не любовник Мины, кто ты для нее? Она притащила тебя сюда, жалкого, покусанного блохами монаха. — Бог придвинулся ближе. — Ради чего?
— Тебе нужно спросить у нее, мой господин, — ответил Рис.
Он говорил спокойно, хотя для этого приходилось прилагать усилия. Крепко сжимая щепку от своего посоха, Рис мысленно просил Маджере придать ему храбрости. Его дух принимал неотвратимость смерти, но вот смертная плоть дрожала, внутренности сжимались.
— С чего тебе хранить ей верность? — раздраженно спросил Чемош. — Почему это все хранят верность ей? Клянусь Верховным Богом, который создал нас, Хаосом, который способен поглотить нас, я ничего не понимаю!
Его гнев пронесся по пещере порывом горячего ветра. Рис, потея, вонзил острый конец щепки себе в ладонь, чтобы боль спасла его от потери сознания.
— Она приковала тебя к стене, пытала тебя… я вижу следы ее гнева у тебя на щеке. Она оставила тебя здесь либо чтобы ты умер с голоду… — Чемош замолчал и пристально взглянул на Риса. — Она собиралась вернуться. Пытать тебя. Почему? У тебя есть что-то такое, чего она хочет. Вот причина. Что это, Рис Каменотес? Должно быть, что-то очень ценное…
Монах мог бы все объяснить, но это противоречило его убеждениям. Душа человека принадлежит только ему, учил Маджере. Каждый выбирает сам, открывать или хранить ее секреты. Мина же по какой-то причине предпочла сохранить свою тайну. Она ничего не рассказала Чемошу. Пусть ее душа черна, как грех, это все равно ее душа. У нее одной есть право раскрывать свои тайны.
Рис молчал. Кровь стекала по ладони и просачивалась между сжатыми пальцами.
— Твоя плоть может меня обманывать, — процедил Чемош, его дыхание сделалось ледяным, как воздух, выходящий из склепа. — Но душа — нет. Мертвые мне не лгут. Когда твоя душа будет стоять передо мной в Зале Уходящих Душ, ты расскажешь мне все, что знаешь.
«Тебя ждет горькое разочарование, мой господин, — печально подумал Рис. — Потому что я действительно ничего не знаю».
Повелитель Смерти подошел ближе, протянул руку:
— Я убью тебя быстро. Ты не будешь страдать, как страдал бы в руках Мины.
Рис коротко кивнул, соглашаясь. Его сердце бешено колотилось, во рту пересохло. Он больше не мог говорить, лишь вздохнул, несомненно, в последний раз и собрался с силами. Закрыв глаза, чтобы не видеть перед собой жуткого Бога, монах вручил свою душу Маджере.
Он ощущал, как благословение его Бога охватывает душу, и вместе с этим пришли совершенная безмятежность и лай.
Собачий лай. Прямо у входа в пещеру. А вместе с лаем Атты донесся и пронзительный голос Паслена:
— Рис! Мы вернулись! Слушай, я встретил твоего Бога! Он благословил меня…
Монах открыл глаза. Безмятежность покинула его.
Чемош развернулся, глядя на вход в пещеру.
— Это что такое? Кендер и собака?
— Мои спутники, — сказал Рис. — Отпусти их, мой господин. Они ни в чем не виноваты, просто случайно оказались рядом.
Повелитель Смерти казался заинтригованным.
— Но кендер утверждает, что видел твоего Бога…
— Он же кендер, мой господин, — с отчаянием проговорил Рис.
И, выбрав самый неудачный момент, Паслен заорал:
— Слушай, Рис, дело снова связано с этой Миной! — Его голос и шаги эхом раскатывались по пещере. — Атта, не спеши!
— С Миной? — повторил Чемош. — Так ли уж он не виноват? Видимо, придется допрашивать две души…
