– Вы посылали за мной, господин легат?
– О, префект Катон, теперь собрались все. Располагайтесь вокруг костра. – Валент указал на свободное место среди офицеров, стоявших рядом в тусклом золотом свете тлеющих угольков.
Катон увидел Макрона, встал рядом и показал на ногу друга:
– Как рана?
Центурион вновь стал командиром Четвертой когорты и возглавлял ее, когда его солдаты заменили легионеров перед наступлением ночи.
– Еще немного мешает, но я справлюсь.
– Тут ты меня не удивишь. Ты всегда справляешься. Крепкий, как конь…
– Как старый конь. Однако меня еще рано отправлять на живодерню.
– Рад слышать. – Катон улыбнулся и заговорил тише: – На всякий случай я подготовил лошадь, если тебе потребуется.
Макрон поджал губы:
– Спасибо. Однако будем надеяться, что до этого не дойдет, ладно?
Пока они беседовали, Валент внимательно разглядывал вражеские костры, разбросанные в долине, примерно в миле от лагеря римлян. Потом он повернулся к офицерам:
– Нам пора отходить. Префект Парминий и его лучники пойдут первыми. Затем – Первая когорта легионеров, через четверть мили от лучников. Четвертая когорта будет последним пехотным отрядом – после того как они выполнят поставленную перед ними задачу.
Макрон не удержался и посмотрел в сторону повозок, на которых были сложены трупы. Предстоящая работа ему не нравилась. Однако павшие римляне и после смерти могли помочь своим уцелевшим товарищам, и ветеран постарался подавить отвращение.
– Последняя часть плана Квинтата состоит в том, чтобы «Кровавые вороны» создали иллюзию, будто мы охраняем проход большими силами. Префект Катон, вы и ваши люди начнете отступать только после того, как враг раскусит наш обман. И не раньше. Я хочу, чтобы вы дали нам как можно больше времени и мы успели присоединиться к основной колонне.
Катон решительно кивнул:
– Вы можете рассчитывать на «Кровавых воронов», господин легат.
– Осмелюсь предположить, что именно по этой причине легат выбрал именно вас в качестве командира арьергарда, префект Катон. Вы ведь не случайно шли в авангарде армии. Первыми вступаете в сражение, последними выходите из него… Вы заработали себе серьезную репутацию, не так ли?
– Может быть, господин. Но главная проблема состоит в том, чтобы прожить достаточно долго, чтобы насладиться этой репутацией.
Остальные офицеры рассмеялись, и напряжение слегка спало. Катон краем глаза заметил какое-то движение, почувствовал, как что-то коснулось его щеки, поднял голову и увидел, что над горами появилась белая вуаль падающего снега. Остальные посмотрели в ту же сторону, и наступила тишина, которую, кашлянув, прервал Валент:
– Вы получили приказы, господа. Префект Парминий, начинайте отступление. Постарайтесь не шуметь, и пусть Фортуна будет на вашей стороне. Все свободны!
***
Снегопад усилился, его стена скрыла окружающую местность, и огни вражеских костров превратились в маленькие красные точки. Убедившись, что враг не заметит отступление римлян, Валент отдал приказ лучникам, и Парминий повел своих людей вниз, к побережью, вслед за ушедшей вперед армией. Когда они практически скрылись из вида, за ними последовала Первая когорта легиона; солдаты завернулись в плащи, закинули на плечи мешки и почти бесшумно зашагали по белой тропе – а снег продолжал покрывать деревья, горы и землю. Легат вскочил в седло и поскакал за последними солдатами, оставив в арьергарде Четвертую когорту и «Кровавых воронов».
После того как тусклые фигуры легионеров скрылись в темноте, мрачный Катон повернулся к Макрону:
– Пора начинать.
– Не могу сказать, что я испытываю особый энтузиазм, – проворчал центурион. – Когда эти парни приходили на службу, они едва ли рассчитывали на такой конец.
– Они мертвы, Макрон, и не узнают, что были унижены после смерти. К тому же, если б речь шла обо мне, я порадовался бы, что и после гибели могу послужить своим товарищам.
Ветеран с сомнением посмотрел на друга:
– Наверное.
– Кроме того, враг сумел нас обмануть, когда проделал такой же фокус с нами. Так что за работу. Я пошлю фракийцев вперед, чтобы противник не сомневался в нашем присутствии. Четвертая когорта пусть начнет переносить тела. Нам нельзя терять времени, Макрон. Чем скорее мы это сделаем, тем лучше. Снегопад скоро прекратится; мы же не хотим, чтобы варвары увидели, чем мы тут занимаемся?
– Да, господин префект.
Макрон кивнул и начал собирать солдат для переноски трупов. Половина из них продолжала держать оружие в руках, стоя за небольшим земляным валом, чтобы обмануть врага; остальные подошли к повозкам и стали выгружать трупы. Тела приносили к кострам и рассаживали их вокруг огня, словно они решили погреться. Как только с этим было закончено, Макрон приказал развести костры побольше, чтобы они продолжали гореть даже после ухода римлян.
Когда снегопад, наконец, прекратился, враг увидел сидевших римлян. Теперь они будут ждать до рассвета и только потом начнут атаку. К этому моменту легионеры успеют уйти на несколько миль. И, самое главное, не окажутся между двумя армиями варваров.
Катон повел «Кровавых воронов» вперед, рядом с тем местом, где были рассыпаны триболы. Свежий снег накрыл их белым покрывалом, и разглядеть опасность было трудно – наступив на них, лошадь или человек получит серьезное ранение.
– Мирон?
– Да, господин префект?
Катон размышлял о том, как следует расположить сотню всадников, оставшихся в его распоряжении.
– Я хочу, чтобы на каждом фланге стояло по эскадрону, еще два должны патрулировать пространство между ними. Один останется в резерве. Не нужно выдвигаться далеко вперед. И объясни всем парням, что они не должны преследовать вражеские патрули, если те начнут к нам приближаться. Мы не можем позволить себе участвовать в схватках.
– Слушаюсь, господин командир.
Катон ждал, когда его приказы будут исполнены, и наблюдал за врагом. Изредка он замечал далекие фигуры варваров, следивших за римлянами, но они почти сразу скрывались из вида. Наконец, Катон окончательно убедился, что враг не станет атаковать их позиции в ближайшее время, и вернулся к Макрону. Центурион наблюдал, как его люди рассаживают вокруг костра последних мертвецов. Задача оказалась достаточно сложной. Некоторые трупы успели закостенеть в удобном положении, и их удавалось легко пристроить возле костра. С другими приходилось повозиться – некоторых ставили или укладывали на землю, накрывая плащами, словно они пытались согреться. Зрелище получилось жутковатое. Пламя освещало изувеченные в сражении лица, челюсти разжались, глаза бессмысленно смотрели в пустоту. В жизни они бы сидели у костров, обменивались мехами с вином и шутками. Но теперь превратились в застывшие молчаливые тела – насмешка над недавней жизнью, которую они вели в армии. Все их воспоминания, опыт и желания навсегда исчезли.
