Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Трагичная весна. Природа проснулась лишь для того, чтобы погибнуть.
В течение четырех дней у нас не было ни минуты покоя. Не знаю, то ли мои нервы натянуты сверх меры, но я нахожу весь этот ужасный грохот взрывов и орудийных выстрелов невыносимым. Такое ощущение, будто этот грохот, заполнивший мою голову, разрушает волю и может довести меня до грани безумия, если продлится дольше.
10 апреля. В течение двух часов собрался специальный трибунал и за две минуты приговорил к смерти членов фольксштурма, обвиненных в дезертирстве.
Их около десяти человек под охраной эсэсовцев с автоматами в руках. Они знают, что им осталось жить лишь несколько минут.
Ни у одного из этих пожилых людей, попавших в ополчение добровольно или иным путем, никогда не было такого состояния духа, которое придало бы ему хоть немного веры в полученные приказы.
Таковы почти все австрийцы. Совершенно очевидно, если быть правдивым с самим собой, что каждый венец на самом деле ждет и надеется лишь на одно – на приход красных. Австрийцы полагают, что это принесет им если не свободу, то, по крайней мере, мир и гарантию спасения жизни.
Не могу избавиться от ощущения, что венцы с радостью выдали врагу и предали бы нас без всяких угрызений совести, если бы мы им предоставили такую возможность. Парадокс в том, что местные жители кажутся удрученными и деморализованными перед лицом наступления красных, в отличие от жителей Будапешта, который не находится на немецкой территории. Аншлюс был на самом деле плохой сделкой с нашей стороны. Австрийцы слабохарактерная, безвольная, поверхностная, эпикурейская и фривольная нация. Она скулит и дрожит, как побитая девица.
Отрывистая команда заставляет меня взглянуть на происходящее вокруг.
– Взвод! Приготовиться!
Распоряжается экзекуцией один унтер. Фольксштурмовцы выстраиваются у полуразрушенной стены. Некоторые из них в слезах. Они все еще со своими повязками.
– Целься! – командует сержант, поднимая руку.
Проходит бесконечная секунда.
– Пли!
Это не казнь, а настоящая бойня.
Русские, которые с утра беспрерывно аккомпанируют нам музыкой Дантова ада своих «сталинских оргбнов» (то есть гвардейских реактивных минометов – «катюш» и других. – Ред.), несомненно, с удовольствием узнали бы, что мы тоже ликвидируем наших местных соратников.
Они неумолимо продвигаются к госпиталю улица за улицей, аллея за аллеей, от дерева к дереву.
Солдаты, которым удалось пробиться со своих боевых рубежей, рассказывают, что кое-где, в частности у Шёнбрунна, русские уже празднуют победу. Несколько преждевременно. Рассказывают также, что в пригородах, занятых большевиками, из каждого окна свешиваются белые флаги капитуляции, как символы позора. Виднеются также на крохотных балконах и во всех магазинах краснобелые австрийские флаги.
11 апреля. Пятая ночь штурма Вены, которая все еще защищается, или, вернее, мы все еще ее обороняем.
В грязно-серых водах Дунайского канала отражается зловещее зарево пожаров, бушующих в городе почти повсюду. Кроваво-красное небо к югу часто затемняется огромными клубами черного дыма от свалки горюче-смазочных материалов в Хетцендорфе, которая горит несколько часов. В течение дня дым закрывает солнце и почти не дает возможности дышать.
Очереди русских зениток плетут сверкающую паутину, но нам некогда смотреть на клубочки дыма, которые обозначают разрывы в небе зенитных снарядов.
И по очень простой причине. Самолеты люфтваффе, давно покинувшие небо над Веной, больше не вернутся. Теперь в воздухе господствуют штурмовики «Ильюшин», «Туполев» и другие, истребители-бомбардировщики «Лавочкин» и «Яковлев».
Короткая пулеметная очередь говорит нам о том, что на противоположной стороне канала проснулись красные артиллеристы.
В настоящее время в нашем секторе тишина. Мне это не нравится, потому что, как правило, такая фальшивая тишина не сулит нам ничего хорошего в будущем.
С другой стороны, вчера русская артиллерия не переставала обрабатывать наши позиции всю ночь. Какой непостижимый приказ может помешать им обстреливать нас и этим вечером?
Население прячется в погребах и пальцем не пошевелит, чтобы помочь нам. Если у нас нет воды, то черт с нами, думают венцы. Если у нас кончатся продовольственные пайки, то никто не даст нам миску супа или кусок черного хлеба.
Австрийцы считают, что положение безнадежно и наше упорство не приведет ни к чему, кроме как заставит город разделить судьбу Будапешта, и лишь разозлит красноармейцев.
Разозлит красноармейцев! Воистину, это звучит странно в устах немецких граждан!
Едва забрезжил рассвет, осветивший унылые, полуразрушенные здания и зияющие пустотой окна, обстрел возобновляется.
В течение ночи саперная рота выстроила стенку. Она защищает нас более или менее от огня русских автоматов. В каменной кладке проделаны дырки, через которые мы можем вести огонь по русским.
В настоящее время парашютный полк все еще удерживает сектор казарм Рудольфа, поэтому мы можем чувствовать себя спокойно на своих оборонительных позициях, не опасаясь обхода.
Но пулеметы и винтовки постоянно бьют из каждого здания. Опытные снайперы, засевшие на крышах за печными трубами, посылают друг в друга буквально град пуль. Иногда пули попадают в цель. Тогда тело снайпера падает и переворачивается в воздухе, перед тем как удариться о землю.
С потерей части каждого здания опасность для нас усиливается. Русские, очевидно, не находят ничего лучшего, как штурмом брать этаж за этажом, убивая всех, кто встречается на пути. Достигнув верхнего этажа, они сразу залегают за доставленными гражданской обороной мешками с песком, которые притаскивают с лестничных площадок, и начинают бешеную стрельбу по нам.
12 апреля. Вена при смерти.
Теперь в этом ни у кого сомнения нет. Битва проиграна. Но один факт история засвидетельствует вполне очевидно. Немецкие войска, защищавшие столицу на Дунае, может, и уступили колоссально, чудовищно превосходящей силе русских, но главным образом из-за того, что сами венцы отдали свой город врагу. Венцы боялись, и этот страх обрек нас на поражение.
Все разговоры в Вене ведутся лишь о движении Сопротивления – представителях партий (Коммунистической, Социалистической и Народной. – Ред.) и героических австрийских партизанах.
Совершенно непостижимо.
Особенно потому, что 95 процентов людей, ведущих такие разговоры, во время аншлюса проголосовали за вхождение в состав Германии. Во время победы над Францией эти люди танцевали и с ликованием пили пиво на улицах. С началом войны с Россией они кричали громче берлинцев:
– Вперед, на Москву!
К несчастью, наши усилия по спасению этого жалкого прибежища гуманизма стоили нам сотен тысяч жизней солдат, которые пали героической смертью на поле боя.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
