– Да, все это очень не просто, – сказал банкир, отвернувшись. – Все мы думаем, что у нас хватит мужества послать шантажиста к дьяволу… Но ведь унижение, одиночество и бесчестье, которые обрушатся на нас после этого, тоже абсолютно реальны. – Он бросил на Томаса изучающий взгляд. – Говорить о крушении всего – одно, а вот столкнуться с этим в реальности – совсем другое.
– Мы рассматривали вероятность того, что шантажисту будут необходимы крупные займы для инвестиций в африканскую экспедицию к северу от Кейптауна, в регионе Машоналенда и Матабелеленда, или в железную дорогу Каир – Кейптаун, – задумчиво произнес Питт.
– Великолепно! – воскликнул Зигмунд, сжав пальцами подлокотники кресла. – Примите мои поздравления, суперинтендант! Вы более тонко разобрались в этой ситуации, чем я ожидал от вас, и я вынужден это признать. Наверное, это глупо, но я воодушевлен. Будем придерживаться этих ваших выводов. – Он встал и протянул Томасу руку.
Полицейский пожал ее и был удивлен силой и твердостью рукопожатия банкира. Он покинул дом Таннифера с ощущением, что наконец сделал шаг вперед, хотя это мог быть и шаг навстречу неочевидному, но, несомненно, жестокому решению.
Ему ничего не оставалось делать, как еще раз встретиться с Лео Каделлом. В министерстве сделать это было невозможно, так как день Каделла был расписан по минутам, поэтому Питт отправился к нему домой и ждал его приезда там. Это был не тот разговор, который он хотел бы вести с чиновником, а измученное лицо Лео сделало его еще труднее.
Когда дипломат вошел в гостиную, где его ждал Томас, тот поднялся с дивана ему навстречу.
– Добрый вечер, мистер Каделл. Мне очень жаль, что я вынужден побеспокоить вас после тяжелого рабочего дня, но боюсь, что вопросы, которые я должен обсудить с вами, не терпят отлагательств.
Чиновник сел. Двигался он так, словно все его тело болело, и было видно, что ему пришлось призвать на помощь все свои внутренние резервы, чтобы сохранить гостеприимный вид.
– Что же вы хотите обсудить со мной, мистер Питт? – спросил он устало.
– Я много думал, какому невероятному давлению вы можете подвергнуться со стороны шантажиста из-за того положения, которое занимаете в вашем министерстве… – начал суперинтендант.
Ему было сложно сохранять тот уровень праведного гнева, который он почувствовал в доме у Таннифера. Томасу постоянно приходилось напоминать себе о той боли, которую шантажист причиняет другим, о том унижении и горе, которое он уже обрушил на беднягу Стэнли, не дав тому даже малейшей возможности парировать этот удар, пусть даже ценою собственного бесчестья. И ведь было не так уж невероятно, что шантажист может притвориться одной из жертв: это был идеальный способ быть в курсе расследования и того, в каком направлении оно движется. Кто знал, что скрывается за взволнованным лицом Каделла и его спокойными, вежливыми улыбками? Он профессиональный дипломат и успешен в своей области еще и потому, что научился хорошо скрывать свои эмоции.
Хозяин дома наблюдал за Питтом, ожидая его объяснений.
– Как я понял, вы играете важную роль в африканских делах, – продолжил Томас, – особенно в том, что касается развития таких районов, как Машоналенд и Матабелеленд.
– Я отвечаю за отношения с другими европейскими странами, которые имеют свои интересы в этом регионе, – слегка поправил его дипломат. – Ситуация в Восточной Африке особенно беспокоит Германию. Вообще положение в том регионе гораздо более нестабильное, чем вы, возможно, предполагаете. Там существуют безграничные возможности в короткое время заработать огромные деньги. Большинство населения Южной Африки – не англичане, а буры[40], и их отношения с англичанами отнюдь не безоблачны. Я думаю, что положиться на них, как на союзников, нельзя. – Каделл наблюдал за лицом суперинтенданта в течение всей этой тирады, пытаясь определить, насколько тот его понял. – Мистер Родс признает только один закон – свой собственный. К сожалению, несмотря на все наши усилия, мы его практически не контролируем.
Питт не хотел, чтобы Лео узнал, о чем он думает. Вполне возможно, что информация, которую ему сообщил Таннифер, была его единственным козырем.
Какую бы привлекательную маску ни надел бы шантажист, он был беспощадным человеком, который не задумывался над тем, кого и как глубоко он ранит своими действиями. Томас твердо посмотрел на дипломата.
– А если бы шантажист попросил вас, мистер Каделл, помочь ему в его экспансии в Африку, в создании состояния в этой стране или установления контроля над дорогой Каир – Кейптаун?
– Бог мой! Так вы думаете, он этого добивается?! – воскликнул изумленный чиновник.
Что его больше удивило: сама идея или то, что Питт догадался о ней?
– Так вы бы могли ему в этом помочь? – настаивал полицейский.
– Я… Я не знаю, – было видно, что Лео чувствует себя неуютно. – Я думаю… что есть некая информация… которая могла бы заинтересовать некоторых людей. Эта информация касается намерений правительства Ее Величества, и она помогла бы – могла бы помочь! – такому человеку.
– А как насчет военной операции? – продолжал Томас. – Например, насчет небольшой частной армии?
– Тогда все это гораздо серьезнее, чем я мог предположить. – Каделл побледнел и выпрямился на стуле. – Я… я думаю, что в этом случае все упрется в деньги. Может быть, я слишком наивен, но поверьте мне, если кто-нибудь обратился бы ко мне с подобным предложением, я бы немедленно сообщил об этом сэру Ричарду Астону, и в этом случае было бы не важно, знаю я имя обратившегося или нет. Свою страну я никогда не предам, мистер Питт.
Суперинтенданту очень хотелось ему поверить, но что еще Каделл мог сказать? То, что он собирался сделать, может сильно расходиться с его словами! Томас никак не мог забыть, что именно этот человек, так невинно расположившийся напротив него на стуле, сообщил Танниферу об уязвимости Корнуоллиса, то есть о том, что было известно только шантажисту.
Ведь в действительности такой уязвимости не существовало. Единственным, что связывало всех этих людей, было то, что шантажист достаточно хорошо знал их биографии, чтобы иметь возможность что-то сфальсифицировать в них и, таким образом, полностью разрушив мужество этих людей и их уверенность в себе, превратить их в невротиков, живущих в бесконечном кошмаре, подозревающих всех и вся.
– Вы знаете помощника комиссара полиции Джона Корнуоллиса? – задал Томас своему собеседнику неожиданный вопрос.
– Что? – переспросил удивленный дипломат. – Нет… то есть… немного. Мы члены одного клуба. Иногда мы с ним там встречаемся. А почему вы спрашиваете? Или я не должен задавать этот вопрос?
«Он спросил это, потому что знает? – подумал суперинтендант. – Или это просто догадка, которую мог высказать любой интеллигентный человек в создавшихся обстоятельствах?»
