— Это не ВП настраивает одних против других, а кто-то, кто убил нескольких людей среди нас. Не забывайте это. И все наводит на мысль, что этот кто-то из вашего взвода. И теперь я прошу вас в последний раз: помогите мне.
— Я нахожу вас симпатичной, поэтому я не послал вас… до настоящего времени, но не приходите больше ко мне. Парни сказали мне, что видели вас с лейтенантом из ВП.
— Это правда, но не верьте тому, что вам рассказывают. Среди вас есть убийца худшего разбора. Сегодня вы видите меня в последний раз, обещаю вам, если вы так этого хотите, но помогите мне. Я хочу знать, правда ли, что родители Хришека были ярмарочными артистами?
Рисби отложил свою винтовку и вздохнул, глядя на кромку леса.
— Вы когда-нибудь замолчите? — насмешливо произнес он. — По поводу того, кто такой Хришек, надо обращаться не ко мне. Идите лучше к Костелло, Харрисону или Коллинсу, они знают его гораздо лучше, чем я.
— Так с кем мне говорить?
Рисби поднял брови.
— Может быть, с Коллинсом, медбратом, он самый хитрый из троих.
Энн встала.
— Так это Хришек ваш подозреваемый?
— Посмотрим.
— Если это он, пожелаю вам мужества. Рядом с Хришеком Харрисон — всего лишь малокровная старушка.
Он снова взял свою винтовку и проверил оптический прицел. Энн смотрела на этого худышку без мускулов, но полного спокойствия, способного убить человека одним выстрелом с расстояния в пару сотен метров. Здесь, на этой войне, у него был несчастный вид. Другой же среди этих мужчин, с которыми она так часто сталкивалась, ничего не имел за душой. Ничего, кроме грубой и воинственной силы.
— Спасибо, Стив, вы — добрый человек.
Он ухмыльнулся и сказал с иронией:
— Именно так и пишет мне моя подружка каждую неделю! Если бы вы знали, как мне недоело быть здесь добрым человеком!
Сержант Паркер Коллинс, облокотясь на ствол бука, с явным наслаждением курил сигарету. Когда Энн подошла, его лицо скрыло облако табачного дыма.
— Разве курящий медбрат подает хороший пример? — проговорила она, поравнявшись с ним.
— А разве политики, объявляющие войну, подают хороший пример?
— Один один.
— Что я могу сделать для вас?
— По правде говоря, многое. Кажется, вы знаете Владимира Хришека?
— В силу того, что я лечил его раны, да. Это одержимый боец. Он ничего не боится, даже самому себе может продырявить кожу. Но он просто заговоренный! Ничего, кроме легких царапин!
Энн скрыла улыбку, чувствуя, что забрезжила надежда.
— Кажется, его родители были ярмарочными артистами, это так?
— Почему вы так думаете? Вы что, влюбились в него?
— Мне хочется знать все о людях, с которыми я общаюсь, — вспыхнула она.
— Да, мне кажется, они были ярмарочными артистами, но они погибли в начале войны. Кажется, во время бомбежки.
— Это тяжелый удар для него. А вы не знаете, он сам интересуется… астрологией или подобными вещами?
Паркер Коллинс расплылся в широкой улыбке.
— Вы хотите, чтобы он прочитал вам судьбу по линиям руки?
— Он делает это?
— В роте есть парни, которые хотят знать его мнение по поводу линии их жизни! В этом он понимает! Говорили, что он заткнул рот Джазинни, сказав, что линия его жизни прерывается посередине! И бедняга погиб через три дня.
На этот раз сомнений не было. Огромная сила, необходимая для совершения убийств, правша, носит обувь сорок четвертого размера, асоциальная личность и знание хиромантии, что говорит об интересе к эзотерическим наукам. Он был «другом» Костелло, слышал о его бывшей подружке Лизе Хибург и о ее наивности. Он знал, что Кол Харрисон считался идеальным подозреваемым, и запутал следы, подложив в его ящик отрезанную голову Росдейла. У него репутация настоящего сорвиголовы, его знают все, даже в других ротах. Он мог завлечь Гевина Томерса и Клиффорда Харриса одним простым словом. Хришек обладает таким магнетизмом, что, если он позовет, все идут к нему. Хришек — их человек.
— Он сейчас в палатке? — спросила она.
— Я думаю, Хришек и несколько других умных голов сейчас совещаются с капитаном Моррисом. Нужно немного подождать, дамочка.
Последнюю фразу он произнес фривольным тоном.
Энн подмигнула ему и ушла.
Ей казалось более важным сделать так, чтобы ее научились уважать.
Ее манила к себе палатка, в которой обитал убийца.
51
Энн шла между тюками снаряжения и мешками с песком, лежавшими возле грузовиков. Она прошла мимо первой палатки, потом поравнялась со второй. Быстро оглядевшись, она убедилась, что за ней никто не наблюдает, и вошла.
Внутри было тепло. Брезентовые полотнища разделяли спальные места солдат. Энн не знала, где находится кровать Владимира Хришека. Где-то гудела большая черная муха, попавшая в ловушку этих колышущихся стен. Энн отодвинула первый полог и окинула взглядом походную кровать, положенный на нее бронежилет, четвертушку вина и флягу, стоящие на ящике. Она шагнула к кровати, подняла куртку цвета хаки, используемую в качестве подушки, и увидела фамилию, написанную желтыми буквами на ящике: «Мартин Клампс» и регистрационный номер.
Энн прошла к следующей кровати и увидела на металлическом ящике надпись, удостоверяющую личность ее владельца. Она проверила все ящики вплоть до последнего. «Владимир Хришек» — свидетельствовала желтая надпись. Энн опустилась на колено, чтобы открыть крышку, переворошила белье и скомканные письма. Ничего особенного.
За стеной палатки снаружи раздался скрип подошв. Энн почувствовала, что у нее стынет кровь. Если Хришек сейчас застанет ее здесь… Она решила не думать об этом, прогнав все подобные мысли, чтобы сосредоточиться. Куда бы спрятаться?
Ничего… «Комнатка» была обставлена аскетически… Под кровать! Энн наклонилась и поводила руками в темном пространстве под ней. Ее забинтованные пальцы наткнулись на маленькую металлическую коробку. Она вытащила ее и так торопливо открыла крышку, как будто в коробке была еда, а она сама долго голодала.
Сверху лежала небольшая толстая книга.
Все, что надо знать об астрономии последних 50 лет. Альманах, — прочитала она. Затем шла серия картонных буклетов. Астрономические эфемериды. И, наконец, сложенный вчетверо список, в котором Энн обнаружила последовательность имен, дат и мест рождения. Там была вся рота Рейвен, три взвода.
На самом дне Энн нашла леску и несколько рыболовных крючков.
Теперь все было понятно. Обычный обыск ничего бы не дал. Что можно было бы подумать об этих вещицах? Но обстоятельства изменились. Теперь эти обычные на первый взгляд вещи могли стать уликами против Хришека.
