Почему мы заполняем наши колодцы мерзостями, переменчивостью? Потому что ребенок забирает все, он не может провести сортировку, он собирает все без разбора, хорошее, и плохое. И, наверное, я собрал слишком много плохих вещей и не пытался просить прощения. И я пишу это для того, чтобы напомнить о том, что дети на самом деле очень недолго остаются детьми. И мы не знаем, когда это происходит.
Наступит время, когда (если религия права) я буду наказан за это преступление. И я надеюсь, что ты будешь где-то рядом с тем местом, каким бы ни было это наказание, вечным или нет.
Теперь я больше, не боюсь умереть, я пойду в мире к тому, что меня ждет. Я больше не боюсь, что моя жизнь прекратится, потому что мир тревожит меня.
Эта война, которая сталкивает и сокрушает народы, похожа на чистилище, к которому человечество приговорило себя из-за того, что оно заблудилось. Обретем ли мы себя? Сколько времени понадобится для этого? Когда вижу ущербность плохо сформировавшейся личности, я задаюсь вопросом о человеческом роде.
И если эта личность формируется в жестокости, то когда же человечество потерялось окончательно?
Но если человечество не в каждой отдельной личности, но в своем коллективном представлении уже полностью вышло из своего равновесия? А если наши войны есть только отражение этого? К чему мы идем?
Какое будущее ждет наших, детей? Ведь они такие слабые.
Скоро я буду осужден, моя Патти. Но в ожидании этого я хочу жить. В этом странном мире, полном сомнений.
Я хочу жить.
Прости меня.»
Крэг Фревен аккуратно положил ручку и тщательно запечатал письмо. После этого он открыл свой ящик, достал из него большую пачку конвертов и положил их в полотняную сумку. Потом спустился вниз.
Снаружи, во дворе замка, стрекотали насекомые и ухали ночные птицы: каждое существо на свой манер сообщало о собственном куске территории. Крэг сел на упавший ствол дерева и высыпал на землю содержимое своей сумки. Он взял зажигалку и поднес дрожащее пламя к уголку последнего письма, которое он закончил писать минуту назад. Чернила еще не полностью просохли. Пламя поползло по бумаге, жадно пробуя новый для него вкус.
Уголок письма внезапно затвердел, и белая бумага начала желтеть. Небольшой дымок, похожий на длинный закрученный ус, отделился от края. Огонь охватил бумагу.
Через несколько секунд алхимические элементы превратили слова в невидимые частицы, отправив их смысл в эфирное пространство. К Патти.
И очень быстро стал создаваться красно-желтый букет. Фразы, несущие конкретный фрагмент мысли, рассеивались по отдельности. Еще в юном возрасте из уроков физики и химии Фревен знал, что во Вселенной ничто не исчезает. С тех пор он был убежден, что то же самое происходит и со смыслом, семантикой. В процессе письма химическая реакция превращала мысль в определенный знак. В процессе горения слова разлагались на бумаге и смысл фраз рассеивался в пространство.
Пока пламя пожирало бумагу, Фревен думал о том, что где-то там его жена, в каком-нибудь эфемерном виде, возможно, сможет восстановить смысл всего, посланного ей.
Так как в этом мире ничего не исчезает. Ни радость, ни любовь, ни раскаяние.
Между тенями деревьев появилась Энн. Им предстояло много сказать друг другу, ничего не скрывая. Может быть, после все этого у них появится шанс. Фревену хотелось верить в это.
Вдалеке послышалась канонада, и небо на горизонте стало вспыхивать красноватыми отсветами от выстрелов. Ничего не могло исчезнуть. И ненависть тоже.
Война встряхнула землю людей.
Человечество потеряло равновесие?
И казалось, что эхо этих взрывов вылилось в слова Фревена:
«Какое будущее ждет наших детей? Ведь дети такие слабые».
