«Но ведь отступать все равно некуда», – тоскливо подумала Дориан. И, глубоко вдохнув, решила сделать шаг первой.
– Вы… у вас плохие новости?
Черты его лица обострились, стали жесткими. Николас прошагал к окну, затем вернулся обратно. Остановился перед Дориан, широко расставив ноги, словно под ним качалась палуба корабля.
– Я решил, что вам пора расторгнуть помолвку.
Дориан хватала ртом воздух – и никак не могла вдохнуть.
Николас тронул ее за руку.
– Прошу вас, присядьте.
Не поднимая на него глаз, Дориан замотала головой.
– Все в порядке. Правда, в порядке. Что-нибудь еще?
Николас круто развернулся, вновь зашагал по комнате, стал у окна спиной к Дориан.
– Мне бы очень хотелось…
– Сгладить неловкость ситуации, – подсказала Дориан.
Он кивнул.
Дориан смотрела на Николаса, стараясь запечатлеть в памяти ширину его плеч, сильную линию шеи, темные завитки на белоснежном воротничке рубашки. Губы ее горели от желания прильнуть к его коже… к ямочке на шее, чуть повыше ключиц… она обожала целовать эту ямочку, зная, какую власть имеют над ним легчайшие прикосновения ее губ и языка, как он воспламеняется от ее ласки и теряет над собой контроль…
Дориан проглотила жгучий комок слез.
– Значит, вы нашли третью часть рукописи?
Николас вмиг оказался рядом. Глаза его сверкнули синими льдинками. Дориан попятилась.
– Нет, не нашел, – процедил он сквозь зубы. – Вам в это трудно поверить, разумеется, но свое обещание я сдержу.
– Но тогда… тогда почему? – едва ли не всхлипнула Дориан, из последних сил сдерживая слезы. Нет, она ни за что не покажет, как ей больно. Как он ей дорог. Как она любит его. – То есть… все как-то слишком неожиданно. Я не думала, что вас не устраивает наше соглашение.
– Да устраивает оно меня! – в отчаянии тряхнул головой Николас. Почему-то этот жест обнадежил Дориан. – Скажем… я просто считаю, что наше соглашение свою роль сыграло.
Кровь застыла в жилах Дориан.
– То есть?
– Мы теперь знаем, где не стоит искать третий кусочек рукописи Франца. Мы обнаружили несколько его работ и даже сумели получить их для вашей тети. И я этому несказанно рад.
– Но мы же не нашли посвященный ей романс! Что я ей скажу? Она ведь считает, что мы любим друг друга! – Это единственное, что могло бы заставить Николаса изменить решение. Так, во всяком случае, казалось Дориан. – Мы не нашли самое главное для тети… и для вас.
– Нам больше нет смысла искать его вместе, – коротко и веско уронил Николас. – Вы говорили, что разорвете помолвку сами. Мне все равно. Не хотите – это сделаю я. Но запомните, Дориан, мы больше не обручены. Пусть об этом узнают все. Никаких совместных визитов, никаких музыкальных вечеров, балов, прогулок по парку и… – Он запнулся, но после паузы все же добавил дрогнувшим голосом: – И романтических свиданий в портовых гостиницах.
Оскорбленная до глубины души, Дориан отвернулась. И все же ее терзало ощущение какой-то нелепости, почти идиотизма ситуации. Ну не мог Николас просто флиртовать с ней, не мог он просто использовать ее в своих интересах!
– Итак, значит, ваша цель достигнута и я вам больше не нужна.
Она затаила дыхание в ожидании и надежде услышать его возмущенное «нет». Но не дождалась.
– Мы с вами поняли друг друга, – только и сказал он.
– Похоже на то. – Дориан стянула с пальца кольцо и повернулась к Николасу. – Я разрываю помолвку – значит, оно мне больше не принадлежит.
Николас покачал головой.
– Нет. Кольцо ваше.
– Мне оно не нужно. Я постараюсь забыть обо всем, с чем оно связано.
Николас заметно вздрогнул.
– А мне тем более с ним нечего делать. Я купил его для вас. Пусть оно у вас и останется. Прощайте. Надеюсь, Лондон уже завтра услышит о нашем разрыве.
– А как вы будете отвечать на вопросы?
– Никак. Я не собираюсь ни перед кем отчитываться, – сказал Николас. – Да, кстати, дела зовут меня в фамильное поместье. Думаю, придется задержаться там надолго. Можете объяснять наш разрыв как вам будет угодно, я возражать не стану. Я не собирался жениться, когда мы все это затеяли, – и сейчас не собираюсь. И мнение высшего света меня не волнует.
«А мое мнение, Николас? Как насчет того, что думаю и чувствую я? О, Николас, неужели ты в самом деле хочешь расстаться? Скажи мне, что все это значит?»
Вопросы так и рвались с языка Дориан, но она молчала, провожая Николаса взглядом.
У двери он еще раз обернулся.
– Вряд ли мы когда-нибудь встретимся наедине. Хочу, чтобы вы знали – я искренне желаю вам счастья.
И все. Дверь за ним закрылась.
Дориан не сдержала стона. В нем слились ярость и боль, отчаяние разбитого сердца и крах несбывшихся надежд. Швырнув кольцо вслед Николасу, она залилась слезами, оплакивая любовь к человеку, которого должна была бы ненавидеть.
Кольцо стукнулось о дверь, покатилось по полу и словно в насмешку над Дориан рассыпалось радужными искрами в лучах утреннего солнца.
* * *
Лишь к середине дня Николас добрался до «Голубой русалки» – после длительной прогулки по порту и столь же длительного, но необходимого визита на Боу-стрит.
У бара уже толпились матросы, несколько столиков были заняты. Николас устроился в самом углу, заказал пинту пива. Ожидание ему предстояло долгое. Он старался не думать о разрыве с Дориан, но все его усилия были тщетны. Память вспышками возвращала ему последние секунды их встречи, и безысходное отчаяние камнем ложилось на сердце, застилало глаза.
Два года назад, когда волна грязных обвинений выбросила его за борт жизни, Николас думал, что потерял все. Бесконечные недели, даже месяцы он не жил, а существовал, словно пустая оболочка от человека. Он потерял свое честное имя. И ему казалось, что больше терять нечего.
А потом он нашел в себе силы преодолеть горе и вернуться к борьбе. Он поставил себе одну-единственную цель в жизни – узнать правду любой ценой, пусть даже с помощью того самого высшего света, мнение которого презирал. Ради своей цели он согласился играть роль воздыхателя, а затем и жениха капризной светской леди. Все средства были хороши для того, чтобы вернуть доброе имя Деррингтонов.
Но сегодня Николас отказался от самого себя, растоптал свое будущее… потому что только теперь по-нял – в жизни есть нечто более важное, чем репутация. Счастье и благополучие человека, которого ты любишь всем сердцем.
Уж лучше ему никогда больше не увидеть любимую, пусть уж лучше Дориан смеется и тает в объятиях другого… чем погибнет. Погибнет из-за его собственной беспечности, из-за того, что он так необдуманно подставил ее под удар негодяев.
