– Будьте осторожнее в своих выражениях, молодой человек. А теперь позвольте, я задам вам прямой вопрос: являетесь ли вы сыном мадам Ларуа?
Пьер усмехнулся:
– Я не знаю, что происходит в вашей ненормальной семье, и, честно говоря, меня это мало интересует. Одно точно: я не сын Женевьевы – моей матерью была совершенно другая проститутка. Так что, если вы думаете, что у нас с Лили есть родственные связи, вам не следует беспокоиться. То, что произошло между нами... как бы это лучше сказать... было вполне естественно и достойно.
Джеймсу опять пришлось сражаться с самим собой, чтобы сдержать свою ярость.
– Как вы узнали об охотничьем празднике в замке? Если вы не хотите испытать на себе всю силу моего гнева, то постарайтесь говорить правду.
Некоторое время Пьер обдумывал сказанное Джеймсом, затем подошел к окну, выходящему на аллею.
– Я несколько раз встречался с Женевьевой до того, как она разыскала меня и предложила посетить ваш праздник. Она знала о нем абсолютно все и договорилась с лордом Мэндерлином, что он примет меня, а кроме того, оплатила все мои расходы и купила для меня костюмы. Она велела мне никому ничего не говорить о цели моего пребывания в Англии. По возвращении в Париж я должен был получить вознаграждение в пятьсот фунтов и еще кое-что.
– Но вы так и не получили вознаграждения?
– Мы приехали в Париж только прошлой ночью. Я не хотел оставлять Лили одну.
Джеймс крепче сжал зубы и, лишь немного успокоившись, произнес:
– Благодарю вас за точное изложение фактов. А теперь я вас покину.
Однако, когда Джеймс проходил мимо него, Пьер внезапно схватил его за рукав пальто.
– Подождите. А как же Лили? Я буду бороться за нее.
Джеймс брезгливо посмотрел на руку Пьера, удерживавшую его.
– Что вы имеете в виду, Биле?
– Ее репутацию. – Пьер по-прежнему не выпускал рукав Джеймса. – Если узнают, где она была, ее жизнь будет вконец испорчена.
Их взгляды встретились.
– Во-первых, отпустите мой рукав, – Джеймс по-прежнему старался говорить спокойно, – а затем скажите, во сколько мне обойдется удовольствие больше никогда не видеть вашу мерзкую физиономию.
Глаза Пьера загорелись, и он, наконец, выпустил из рук пальто Джеймса.
– Для такого герцога, как вы, да еще с такой богатой американской женой? Думаю, пятьдесят тысяч фунтов сделают меня немым как рыба.
Джеймс глубоко вздохнул:
– И вы туда же, Пьер? Неужели французам больше нечем заняться, кроме как шантажом?
Гордо поправив воротничок и стараясь изобразить из себя победителя, Пьер улыбнулся:
– Все лучше, чем толкать тележку с картошкой по всему городу, уверяю вас, ваша светлость.
– Да, но предпочтительнее, чем это. – Во второй раз за этот день Джеймс вынул из кармана пистолет и направил его в голову Пьера. – Могу поспорить, что возить картошку лучше, чем быть закопанным вместе с ней. Я ясно выражаюсь?
Пьер нервно улыбнулся и поднял руки вверх, делая вид, что сдается.
– Она ведь ваша сестра, Уэнтуорт. Вы уверены, что готовы рискнуть ее репутацией?
– Никакого риска, – проговорил Джеймс, крепче прижимая дуло пистолета ко лбу Пьера. – Потому что если вы не согласитесь, то будете мертвы.
Пьера скосил глаза на пистолет, и внезапно губы его задрожали.
– Вы мне даете слово, Биле, и я обещаю, что не стану преследовать вас и не буду пытаться выпустить ваши мозги на ваши новые костюмы.
– Черт, если бы вы не приехали сюда, я бы, в самом деле, женился на ней!
– В надежде получить от меня деньги на содержание?
– Все равно, с деньгами или без них.
Джеймс вздрогнул, но тут же резко вскинул подбородок.
– Так вы даете слово?
После нескольких напряженных мгновений Пьер, наконец, кивнул.
А еще через несколько минут Джеймс, выйдя из дома, поднялся в карету, которая ожидала его на улице.
Софи сидела рядом с Лили, которая уже перестала плакать и лишь испуганно смотрела на брата, ожидая всплеска его гнева.
Несколько секунд Джеймс вращал головой, стараясь ослабить напряжение в мускулах шеи и плеч и ожидая, пока восстановится дыхание, а затем посмотрел на Софи, которая выглядела потрясающе даже в этой ужасной карете.
Боже, если бы только он мог сказать ей, как много она значила для него. К тому же он вряд ли справился бы с возникшими проблемами, если бы ее не было рядом. Определенно, Софи оказалась самым лучшим подарком, который он когда-либо получал в жизни.
Все это время Эдвард, Софи и Лили молча ждали, когда он начнет рассказывать, и, как только карета тронулась с места и завернула за угол, Джеймс заговорил:
– Все в порядке. Пьер будет молчать.
Лили закрыла рукой рот, чтобы не вскрикнуть.
– Надеюсь, ты не покалечил его? Поверь, он совсем не так плохо относился ко мне, Джеймс, правда, и я действительно поехала с ним по собственному желанию. Пьер был таким внимательным, таким заботливым...
Заметив, как напрягся его друг, Джеймс понял, что Уитби занимал тот же вопрос, что и его самого, – осталась ли его сестра невинной?
– Пьер мне очень понравился, – продолжала Лили, – и только когда мы покинули Англию, я поняла, что совсем не знаю, кто он такой.
Джеймс сжал руку сестры.
– Теперь тебе нет необходимости объяснять все это – впереди у нас достаточно времени. Мы просто рады, что ты опять с нами. – Он поднес руку Лили к губам и поцеловал ее.
Ему так трудно было не смотреть на нее как на ребенка.
– Нет-нет, я знаю: вы все, должно быть, считаете меня абсолютной дурой и злитесь на меня. – Лили всхлипнула и подняла глаза на Уитби: – Вот и вы тоже приехали...
– Конечно, а как же я мог не приехать, – горячо ответил Эдвард, – я ведь знал вас, когда вы были еще совсем маленькой, и вы как сестричка для меня.
Обняв Лили, Софи прижала ее к себе.
– Не надо беспокоиться, дорогая. Все, наконец, закончилось, и мы скоро будем дома.
– Даю тебе слово, сестра, – лицо Джеймса стало необычайно серьезным, – теперь дом станет совсем другим, непохожим на тот, каким он был. И я тоже постараюсь стать другим. Все это время я не был тебе другом и опорой и весьма сожалею об этом.
Не желая оставлять Лили в одиночестве, Софи устроилась с ней вместе в одной каюте, предоставив возможность Джеймсу и Эдварду блаженствовать в отдельных каютах на другом конце корабля.
Софи все еще не знала, что именно произошло между Лили и Пьером. Сама Лили не хотела об этом говорить, и Софи решила не настаивать, ожидая, пока девушка немного успокоится.
