— Ты не можешь изменить чувств Саманты. Ты не можешь отменить того, что уже произошло.
— Что произошло? Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду то, что она его любит. Разве у нас есть право не позволять Саманте делать то, в чем сами находим радость? Сегодня она сообщила, что все, что она знает о любви, она знает от нас.
— Чего ты от меня хочешь? — с болезненным рычанием спросил Дрэйк.
— Сейчас — ничего. Разве что — перестань, пожалуйста, реветь, как разъяренный медведь. А когда приедет граф Гришэм, я попросила бы тебя выслушать все, что он скажет. Сделай это. Для Сэмми и для меня. — С этими словами герцогиня чмокнула мужа в щеку.
На лице Дрэйка происходила война чувств. Наконец он погладил жену по голове:
— Ты же знаешь, ради тебя я готов укротить самого дьявола. — Алекс поцеловала мужа в губы:
— Слишком поздно, дорогой. Дьявол уже укрощен.
«Тэмплар ничего не обнаружил». Ремингтон смял записку, которую подал ему Бойд и принялся шагать по гостиной. Дома у Андерса так же пусто, как и в офисе.
Бойд потер небритый подбородок:
— Итак, мы на том же месте, где были два дня назад.
— Что вы с Хэррисом делали в порту, черт возьми, если ни один из вас не высмотрел этого капера?
— Это очень трудно, Рем. Может быть, этот человек снова находится в море; может, он изменил внешность. Найти его чрезвычайно сложно, ведь я его вообще не видел, а Хэррис видел мельком в ту самую ночь, когда мы разговаривали с капитаном Товерсом.
— Но ведь Товерс сообщил вам описание этого человека.
— Несмотря на его уверения, что он хорошо помнит капера, описание он дал слабенькое. Примерный рост, телосложение, волосы черные, борода.
— Под такое описание подходит каждый второй портовый моряк. Пожалуй, я сам поговорю с Товерсом.
— Это было бы мудро. Ты обладаешь искусством выуживать у людей информацию, которой, по их мнению, они не обладают.
— Хорошо. Сегодня же навещу Товерса. А сейчас отправлюсь на обычное место Хэрриса.
— Твое положение в министерстве существенно ухудшится, если ты начнешь навещать людей с Боу-стрит на их рабочих местах. Одно дело встречаться с ними в заведении за кружкой пива, совсем другое — наносить им рабочие визиты.
— Может, это больше не имеет для меня значения, — загадочно ответил Ремингтон. — Я бы и сам в это не поверил. Представь себе: восемнадцатилетняя романтически настроенная девочка, без которой я не могу прожить и дня. Это я-то — скептик, циник, дамский угодник.
— Ты счастливый человек, Ремингтон.
— Не оспариваю этого. Мне кажется, Саманте удалось вытянуть наружу все хорошее, что раньше таилось у меня внутри. — Бойд кивнул:
— Как ты думаешь строить свою жизнь дальше, когда вы поженитесь?
— Не знаю. Я не могу подвергать ее жизнь опасности и жить открытым домом в Лондоне, с другой стороны — я не могу запереть ее в поместье. Я люблю ее слишком сильно, чтобы она занимала второе место в моей жизни после выполнения особых поручений. Я хочу дать ей все, чего она заслуживает. Я хочу подарить ей свое сердце, свое будущее и своих детей. Ну, мне пора, — сказал в заключение Ремингтон.
— Нам пора. Я еду к Синтии, — поправил его Бойд. — Конечно, она еще не знает обо всех моих планах, но я терпеливый человек. Несколько месяцев не много значат в масштабе жизни.
— Судьба играет человеком, — задумчиво произнес Ремингтон.
— Да-а, — согласился Бойд. — Интуиция подсказывает мне, что десять лет, отданных борьбе со смертельной опасностью, изрядный срок.
— Ты хочешь сказать, что нам… пора на покой.
— Правильно.
— Мы обучили Тэмплара и Хэрриса всему, что умели делать сами. Если мы будем немного направлять их, Бриггс и вовсе не заметит, что мы вышли из игры. Но сперва мы должны распутать заговор, в результате которого пропали наши корабли, и посадить за решетку Андерса и Саммерсона. Кроме того, нам необходимо схватить капера и анонимного сообщника Андерса и Саммерсона. Нам надо придумать, как выманить их из нор. — Ремингтон замолчал, в глазах его блеснула сталь. — Кажется, я придумал. Мой план базируется на том, что я узнаю от капитана Товерса. Если мне удастся узнать у него то, что мне нужно знать, прямо от него я отправлюсь в Аллоншир. Там я постараюсь договориться с Бареттом о сотрудничестве.
— Неужели ты хочешь раскрыть Баретту, на кого ты работаешь? Даже до завершения работы?
— Да. Я верю этому человеку. Его действия на море и на суше свидетельствуют о том, что он верен Англии. Более того, его помощь не только желательна, но и необходима.
— Понятно, — хмыкнул Бойд. — Хотелось бы полюбопытствовать: что, твой только что придуманный план — единственный повод для поездки в Аллоншир?
— Нет, конечно. Я хочу получить благословение Дрэйка и согласие на свадьбу. Одобрение Дрэйка имеет очень большое значение для Саманты, и без этого наша свадьба не может стать тем волшебным праздником, который я хотел бы подарить своей невесте. Поэтому ради Саманты я забуду свою гордость и сделаю официальное предложение. В любом случае с помощью Дрэйка мы захватим наших врагов и поможем нашей родине. Итак, за дело, Бойд.
Несколькими часами позже начался последний бой сражения за Англию.
— Гришэм… входите, — с удивлением произнес хозяин дома, увидев фигуру Ремингтона в дверном проеме.
— Прошу прощения за вторжение. Я бы хотел побеседовать с Товерсом.
— Не думаю, что это будет иметь успех. Товерс смертельно напуган тем, что капер его разыщет.
Заглянув в гостиную, Ремингтон обнаружил там Товерса. Капитан вел себя очень беспокойно.
— Хэррис, уже ночь, не сварите ли нам по чашечке кофе, чтобы прочистить мозги, а мне — чтобы согреться?
Хэррис безответно исчез в кухне. Ремингтон бросил свое усталое тело в кресло.
— Добрый вечер, Товерс.
— Если вы приехали расспрашивать меня о капере, то я уже описал его Хэррису. Я не могу припомнить ничего запоминающегося. Я уверен, что сразу же узнаю его, едва увижу, но я слишком напуган, чтобы разыскивать его.
— Не беспокойтесь, Товерс, мы не будем привлекать вас к расследованию.
Товерс заметно успокоился.
— Давайте не будем вспоминать внешность этого капера, — предложил Ремингтон, раскуривая сигару, — давайте поговорим о том острове, на который он вас высадил.
— Остров? — Товерс не мог скрыть удивления. На эту первую реакцию Гришэм и надеялся. Опыт подсказывал ему, что люди вспоминают много больше, если беседуют свободно, без давления.
— Я могу о нем сказать немного. Остров был маленький, поросший травой и невысоким кустарником. Кое-где виднелись невысокие скалы и наносы песка. Я уже говорил, что понятия не имею, где он находится. На глаза нам надели повязки, руки и ноги были связаны.
