Я снова вспомнила о том, что решила считать свои действия правильными. Без этой мысли мне тут не выжить. Когда у меня будет такая роскошь как досуг, можно будет порассуждать на тему, что я могла бы сделать лучше, чем сейчас. И как понести меньшие потери. А сейчас это бесполезная трата времени.
Я схватила фотографии, забежала в ванную. Кинула последний взгляд на изображение Дэна. У меня даже не получилось почувствовать укол сожаления. Он был неактуален. Я порвала фотографии над унитазом и смыла. Теперь никто бы не смог собрать эту мозаику.
Но есть еще фотографии в ноутбуке Дэна. То, что я не уничтожила их раньше, можно было считать непростительной ошибкой. Но я решила считать свои действия правильными. Только в этом было спасение. Если я начну еще укорять сама себя, мне не выжить. Я и так сейчас не знаю, что делать.
Я вернулась в комнату, села на пол перед тумбочкой, вытащила ноутбук и включила его. Мне показалось, что он загружался в несколько раз медленнее, чем обычно. Может, оттого, что сердце успело отсчитать гораздо больше ударов, чем делало это в мирное время.
Я готова была отформатировать жесткий диск, чтобы уничтожить там все фотографии, даже самые случайные. Но в таком случае придется заново настраивать выход в местную сеть, а у меня на это не было времени. Так что хватит вести себя как слабонервная женщина. Я всего лишь удалю все фотографии из компьютера. И все любительские фильмы, которые мы снимали. И всю свою личную переписку. И все документы со своим именем. Что же еще оттуда убрать?
Пока я колдовала над ноутбуком, Джон зашевелился на кровати и застонал. Я испугалась. Мне показалось, что сейчас он сделает усилие и освободится от пут. Я не умею связывать людей. Я делала это в первый раз. Я могла сделать это плохо.
Я поднялась с пола, посмотрела на Джона. Он пытался пошевелиться, но у него не выходило. Он выгибал шею, чтобы посмотреть на меня. Но я не хотела встречаться с ним взглядом. Не потому что мы переспали или он вызывал у меня неприятные воспоминания. Я поняла это чувство: мне было стыдно за то, что я держу его на привязи. Это было неправильно: поступать так с людьми. Независимо от того, что они сделали для этого, чем заслужили это. Просто это изначально было неправильно, а я была к этому причастна.
Чтобы не смотреть ему в глаза, я снова ударила его лампой по голове. Джон закрыл глаза и потерял сознание. Мне стало легче. Вроде не так стыдно, как в начале.
Теперь надо решить, что делать дальше. Надо куда-то спрятать Джона, чтобы он не смог никому рассказать обо мне. Но как спрятаться в закрытом корпусе да еще на ограниченных этажах? Засунуть Джона в шкаф? Очень ненадежное убежище. Если кто-то распахнет его, то тут же увидит связанного человека. И будет достаточно развязать ему рот, чтобы Джон рассказал ему обо мне. Нет, это не подходит.
Вот если бы отрезать Джону язык, он не смог бы ничего рассказать. Нож можно взять у Брайена. Он как раз принес его со склада в наш номер. Достаточно сбегать к нам и попросить нож на время. Это была хорошая идея. Да только имела в себе огромный минус. Если Джону отрезать язык, он возьмет в руки ручку и напишет все на бумаге. И ему поверят. И меня убьют.
Может, стоит отрубить ему руки? Тем же ножом. Хотя бы просто пальцы, их-то легче отсечь от тела.
Но если я отрежу ему язык и руки, то не смогу остановить кровь. Джон просто истечет кровью и умрет. Может, лучше его взять и убить сразу, чтобы не проболтался? Всадить нож в живот. Кажется, от этого можно умереть. Но смогу ли я так сделать? Может, попросить Брайена или Лео? За что они сидят, не за убийство ли?
Я перебирала эти мысли одну за другой. И вдруг схватилась за голову:
– О боже, о чем же я думаю?
Наверное, я превратилась в таких же волков, как и большинство здешних каторжников. Теперь я знала, как становятся преступниками. Человек попадает в положение, когда, как ему кажется, у него нет другого выхода. Может быть, не всегда. Может, такие люди как Триппер испытывают удовольствие от убийств. Но большинство людей здесь просто не смогли решить свои вопросы по-другому. А потом было уже поздно что-то менять.
Нет, мне нельзя убивать Джона. Я же не каторжник, не убийца, не преступник. Мне нужно так обезопасить себя, чтобы не было жертв. Мне нужно просто спрятать куда-то тело Джона, чтобы его не нашли люди Волка и не хватились его друзья. Но куда можно его отволочь в этом закрытом пространстве? Брайен предлагал нам спрятаться в вентиляционных ходах. А что если поднять Джона туда? И пусть бы он спокойно лежал себе в вентиляции связанный и с кляпом во рту. Правда, когда-нибудь он придет в себя. Начнет пытаться освободиться от пут. А если станет долбиться в стену, его могут услышать, и помочь. Надо сделать так, чтобы он очень долго пробыл без сознания.
Лео говорил что-то о хлороформе. Общий наркоз. Его делают на время операции. Человек часами может лежать без сознания, близко к состоянию комы. Даже если его тело кто-нибудь найдет, он не сможет его добудиться. Надо только найти это лекарство и всадить Джону в тело.
Я еще раз пересмотрела, что есть в ноутбуке Дэна. Несколько игр, музыка, электронная почта, программа связи. Ничего личного. Ничего лишнего. Но если кому-то сильно захочется, он сможет восстановить эти данные. Не обязательно быть хакером, чтобы знать этот закон: сама информация никуда не девается, уничтожается лишь путь к ней. И пока на диск не будет записана новая информация, старую можно восстановить специальными способами.
Надо подключиться к лунной сети, скачать программу, которая заполняет свободное пространство единицами и нулями. Тогда можно будет быть спокойной за то, что никто не восстановит старые файлы.
Но это можно сделать потом. А сейчас придумать, что делать с Джонни.
Я стащила его тело с кровати вниз. Оно тяжело рухнуло на пол. Я волоком подтащился его к шкафу и затолкала туда. Захлопнула за ним дверцы. Теперь кажется, что в комнате никого нет. А сейчас надо достать анестезирующее средство. Только оно одно может помочь мне.
Я схватила ноутбук, выбежала из комнаты и поспешила в наш номер. Мне нужно было действовать очень быстро.
Глава 56
Я ворвалась в нашу комнату с ноутбуком в руках.
– Где ты был так долго? – спросил Брайен.
– Что с тобой случилось? – спросил Лео.
Я даже не знала, что ответить. На глаза вдруг навернулись слезы. Участие – уж вот чего я не ожидала. Мне все время казалось, что в этом корпусе я одна. Да, я всюду хожу с Лео и Брайеном. Это взаимовыгодное сотрудничество. Я нужна им, а они нужны мне. Но тогда бы они не спрашивали, что со мной случилось. Тогда бы они просто не заметили, что на мне лица нет.
Я думала, что все каторжники – это искалеченные души. Я выбирала из них наименее плохих, чтобы было спокойнее. А они не были плохими. И сейчас я увидела, что Лео гораздо лучше меня. Он увидел, что со мной что-то случилось. И хотя ему не должно быть до этого никакого дела, он беспокоится.
