Что ж, разговор обещает быть интересным!
Остановившись прямо напротив Маршалла, я постарался выглядеть невозмутимо и придал лицу решительное выражение — в точности, как перед игрой в бейсбол. Мне пришлось немного вытянуть шею, чтобы посмотреть ему прямо в глаза.
— Не возражаете, если мы немного побеседуем?
Его лицо было холодным и отстраненным как всегда:
— Нисколько.
Отец попытался пойти за нами, но я развернулся и выставил вперед руку:
— Это только наше дело: мое и шефа Маршалла.
Казалось, отец будет возражать, но он быстро сдался, и это только усилило мои подозрения. Я повернулся к Маршаллу:
— Никаких микрофонов и раций!
После минутного колебания он вынул из уха небольшое пластмассовое устройство и, бросив на землю, растоптал. Потом снял часы и протянул их отцу.
Я повел Маршалла на задний двор отеля, в самый дальний его угол. Отец или Фриман, скорее всего, уже оборудовали мой номер прослушивающим устройством. Набрав в грудь воздуха, я постарался, чтобы мои слова прозвучали твердо:
— Я хочу, чтобы вы сделали из меня агента.
Как и ожидалось, на лице Маршалла не дрогнул ни один мускул.
— Зачем? Чтобы убедить твою подружку? Я думаю, Адам Силверман может сделать очень похожее удостоверение личности, и этого будет достаточно. Моей помощи здесь не требуется.
— Я говорю о настоящей подготовке, — сказал я и сжал зубы, стараясь сдержать гнев. Шеф Маршалл был не из тех людей, к кому я испытывал симпатию. — Я знаю Дженни Стюарт. Вы взяли ее, когда ей было девятнадцать.
— Мне кажется, твой отец вряд ли одобрит такое решение.
— Он не мой отец, и именно поэтому я не хотел, чтобы он присутствовал при разговоре! — Я пригладил волосы, пытаясь придумать более убедительные доводы. — Я знаю, что агенту Стюарт осталось не больше двух месяцев подготовки. Вы могли бы взять меня на освободившееся место в группе.
— Как человека, который умеет перемещаться во времени? Это будет твой вклад? — У него был такой же хищный взгляд, как в две тысячи седьмом году. — Ты мог бы принести большую пользу, ведь ты переместился сюда из октября этого года и знаешь, что произойдет в ближайшие месяцы.
Он знает все детали, так что, по всей видимости, его успели ввести в курс дела. Я покачал головой:
— Нет, я не позволю вам воспользоваться тем, что я знаю. И не хочу, чтобы кто-нибудь был в курсе. Я уверен, что мои родственные связи дают мне на это достаточно оснований.
Шеф Маршалл скрестил на груди руки, и мне показалось, что я слышу, как он размышляет.
— Я не соглашусь, пока не узнаю твоих мотивов.
Я подавил смех:
— Желание разделаться кое с кем из «Врагов времени» — этого разве недостаточно?
— Нет, если ты лжешь.
Я раздраженно вздохнул:
— Отлично. Причина очень простая: мне нужно решить, на чьей я стороне. Это и есть пока мой единственный мотив.
Он кивнул и протянул мне руку, которую я осторожно пожал.
— Именно это я и хотел услышать. Я поговорю с твоим отцом и надеюсь, что ты понимаешь — твоя жизнь теперь совершенно изменится.
— Разве этого еще не произошло? — пожал плечами я.
Я расстался с шефом Маршаллом и, избегая встречаться взглядом с отцом, вернулся к Холли и Адаму.
— Я с ног валюсь, не спал всю ночь, — чуть позже, когда солнце уже клонилось к закату, произнес Адам. — Твой отец уже снял мне номер, так что я пойду спать.
— Увидимся позже, — сказал я.
Холли кивнула в сторону бара, где по-прежнему сидели отец и Фриман:
— Ты все еще сердишься на него?
— Это очень сложно.
Она наморщила лоб:
— Тогда попробуй объяснить… Он вырастил тебя. Ведь это чего-то стоит?
Холли терпеливо молчала, и я понял, что она ждет от меня серьезного шага. Гораздо более серьезного, чем все тайны ЦРУ.
— Да, конечно… Но я пока не уверен, что могу доверять ему.
— Может быть, со временем получится. У тебя теперь будет не так много секретов.
— Надеюсь. — Глядя в глаза Холли, я прикоснулся к ее лицу. У меня сейчас было очень много желаний, которые мне еще не доводилось испытывать. Но больше всего я хотел сохранить в памяти это мгновение. И чтобы она никогда его не забывала. — Пойдем внутрь?
Она улыбнулась:
— Да, конечно.
Мы вышли из бара и быстро направились в наш номер. Как только я запер дверь, Холли подошла ко мне и принялась расстегивать рубашку.
— Надо же, сегодня кто-то очень нетерпеливый, — поддразнил ее я.
Даже в сумерках я заметил, как ее щеки покраснели. Мне нравилось, что она по-прежнему смущается от моих слов.
Я нащупал застежку у Холли на спине, медленно расстегнул ее и спустил лямки с плеч — все ниже и ниже, пока платье не оказалось на полу рядом с моей рубашкой.
— Я хочу, чтобы ты знала… Я не занимался этим некоторое время… — Я поднял Холли на руки — она обхватила меня ногами — и бросил ее на кровать.
Она громко расхохоталась:
— Ты серьезно? Что у тебя с головой? Прошло всего…
Я приложил палец к ее губам:
— Давай притворимся, что это было много… недель назад.
— Как будто ты пропал в море?
— Именно так.
Около полуночи я проснулся от громкого звонка. Холли спала рядом со мной, но даже не пошевельнулась, когда я просунул руку под подушку, чтобы достать телефон.
— Папа?
— Извини, если я тебя разбудил. Ты можешь спуститься ко мне в бар?
Смысла прятаться не было. Если я не пойду, они вполне могут подняться сюда и снова сунуть мне в нос пропитанное снотворным полотенце или выкинуть еще что-нибудь в этом роде.
— Дай мне пять минут.
— Не торопись, — разрешил он.
Я слегка потряс Холли и повернул ее так, чтобы видеть ее лицо.
— Холли?
Она с трудом подняла веки.
— Что?
— Отец попросил меня спуститься в бар. Похоже, ему нужно поговорить со мной.
Она перевернулась на другой бок и натянула одеяло до подбородка:
— Конечно.
— Я недолго. — Я убрал волосы с ее лица и поцеловал в щеку. — Я тебя люблю.
Она прикоснулась к моему лицу:
— Я тоже.
Я быстро оделся и проверил, со мной ли пистолет Фримана.
Когда я вошел в бар, там никого не было. Только отец, который что-то говорил мужчине за стойкой, а тот смеялся в ответ.
