Виктор был ужасно доволен. Просто наслаждался. Я видел, как он смеется в душе, хотя внешне он был совершенно спокоен.
Звали этого человека Уолтер Марплс. В газете говорилось, что агенты ФБР в погоне за преступником изъездили всю страну с востока на запад и с севера на юг, руководствуясь единственной в своем роде путеводной нитью – письмами без подписи, падавшими из окон гостиниц. В конце концов его настигли и арестовали на рассвете в воскресенье, 21 мая, в номере с окном, выходящим на улицу, в гостинице «Монте-Виста», в городе Флагстафе, штат Аризона. Человек этот нисколько не смутился и сказал: «Слишком поздно. Три дня тому назад мне исполнилось тридцать восемь лет, а в армию после тридцати восьми не берут».
Я взглянул на Виктора. Он подмигнул мне и сказал:
– Валяй, Джексон, считай до девяти.
Тут уж он не мог больше сдерживаться и, заливаясь смехом, запрыгал по комнате.
Уолтер Марплс выглядел на фотографии очень серьезным, и, судя по описанию, так оно и было. Марплс спросил агентов ФБР, почему они сами не в армии, раз они так хорошо владеют огнестрельным оружием, а он нет. Он заявил, что держался вдали от призывных пунктов и тому подобных вещей просто потому, что война ему лично не нравится. Он сказал, что чувствует ответственность за судьбу человечества и считает себя не вправе увиливать от этой ответственности в дни, когда люди так отчаянно нуждаются в правде. Он бросал свои письма из окон ранним утром в каждом штате Америки более чем в ста городах, больше чем из трехсот гостиниц. Он заявил, что никогда в своей жизни ничего не украл и не нарушил ни одного справедливого закона.
В заключение корреспондент газеты писал, что хотя Марплсу и больше тридцати восьми лет, а все-таки ему придется нести ответ перед правительством, в особенности если правительство сумеет доказать, что он не душевнобольной, а правительство, конечно, уверено, что сумеет это сделать. И все же чувствовалось между строк, что автор статьи относится к Уолтеру Марплсу с неподдельным восхищением.
Тут я стал хохотать вместе с Виктором, и писатель поинтересовался, из-за чего у нас шум. Я дал ему прочесть газету, и он тоже посмеялся, а потом заставил меня рассказать все, что я знаю про этого парня и о чем говорилось в письмах, которые я тогда подобрал.
На следующий день Олсон, который тоже слышал раньше об этих письмах, принес нам экземпляр газеты «Нью-Йорк таймс» и показал другую статью о Марплсе. Эта статья была даже лучше первой, в «Старс энд страйпс», так как в ней приводились выдержки из нескольких писем, которые корреспондент ухитрился стянуть у агентов ФБР; материал был первоклассный. Олсон сказал, что Марплс – последователь йогов. В статье «Нью-Йорк таймс» говорилось, что Марплс ужасно рассердился на правительство за его попытки доказать, что он не душевнобольной: сам он считает себя одним из немногих нормальных людей, сохранившихся на белом свете, так зачем же правительство оскорбляет его медицинскими экспертизами, которые должны установить, что он есть то, чем он является вне всякого сомнения? Далее в статье сообщалось, что утверждение Марплса, будто он совершенно здоров, доставило правительству новые хлопоты с экспертизой, так как теперь, напротив, стало ясно, что он сумасшедший.
Через несколько дней появилась еще одна статья на ту же тему, на этот раз в воскресном приложении к «Таймс». Статья занимала две полных страницы и была написана одним из авторов передовиц, тут же были помещены три превосходные фотографии Марплса. Оказывается, сумасшедшим он все– таки не был, как и никто из его семьи. На одной фотографии он сидел за столом спиной к фотокамере. По другую сторону стола расположились шесть лучших психиатров страны, среди них одна женщина. Фотография вышла изумительная: Марплс не хотел, чтобы его снимали сзади, и сердито обернулся к фотографу. Все шесть специалистов казались ненормальными, и только Марплс выглядел вполне по-человечески, слегка раздосадованным. Между строк в этой статье тоже проглядывало восхищение Марплсом, хотя автор и полагал, что бедняге все равно не справиться с психиатрами. Они были обязаны признать его ненормальным и засадить в сумасшедший дом. И в самом деле в следующую среду Олсон принес новый номер «Таймс», где была еще одна статья о Марплсе, написанная тем же автором. Марплса все-таки признали ненормальным и поместили в сумасшедший дом. Однако он умудрился написать перед этим еще одно письмо к человечеству, которое передал тайком автору статьи, и тот воспроизвел его в газете полностью.
«Людям всего мира. Разумеется, сумасшедшие утверждают, что я сумасшедший, но вы им не верьте. Они воображают, что если меня посадить в сумасшедший дом, то я сойду с ума – а я вот возьму и не сойду. Я собираюсь много читать, и у меня, таким образом, будет о чем вам рассказывать. Пишущую машинку у меня отобрали, но от этого им не будет никакой пользы, ибо, если я не смогу печатать на машинке свои письма, я просто буду писать покороче и стану поручать больным, которым придет срок выйти из больницы, заучивать мои письма наизусть и передавать их из уст в уста. Не знаю, сколько времени я пробуду в больнице. Мне тридцать восемь лет. Если даже я пробуду в больнице десять лет – если даже война продлится так долго и все будут по-прежнему настолько ненормальны, что будут считать ненормальным меня, – мне исполнится всего сорок восемь лет, когда меня выпустят, и у меня еще найдется время поведать вам обо всем. Поэтому ждите меня. Не верьте никому, если только это не тот, кого вы любите и кто очень любит вас. Это не конец. Это только перерыв. Я всегда буду думать о вас».
В этом же номере «Таймс» была помещена фотография Марплса в наручниках, с двумя агентами ФБР по обе стороны от него. Агенты ФБР выглядели ненормальными, а Марплс был похож на какого-то святого, и автор статьи утверждал, что так оно в известной степени и было. Он приводил факты из жизни Марплса. Уолтер Марплс родился в Каире, штат Миссури, в бедной, но честной семье. Он окончил шесть классов городской школы, после чего пошел в сельскохозяйственные рабочие, чтобы помочь родителям содержать семью, состоявшую к тому времени из шести его младших братьев и сестер. Семнадцати лет он нанялся матросом на корабль и стал посылать отцу с матерью большую часть своего заработка. В матросы он пошел не для того, чтобы уклониться от своих обязанностей перед семьей, а чтобы расширить свой кругозор. Во время плавания он познакомился с творениями Святых, как он их называет, то есть с произведениями американских писателей: Торо, Эмерсона, Мелвила, Уитмена и Марка Твена. Себя самого он не считает писателем – он не настолько тщеславен, – но он полагает, что его послания (около 393 с начала войны) дошли не только до народа Америки, но и до народов Европы, Азии и многих островов. Он не чувствует себя мучеником, ибо он не страдал. Он ничего не имеет против того, чтобы его поместили в больницу как душевнобольного до тех пор, пока мир не обретет вновь своего здоровья, ибо он уверен, что найдет в больнице немало здоровых людей и научится у них многим хорошим вещам.
Да, вот так-то обстояли дела, и мы с Виктором, Олсоном, писателем и Джо Фоксхолом – все благодарили Бога за этого представителя человеческого рода, потому что если какой-нибудь человек выглядел действительно порядочным и казался одним из немногих оставшихся на свете нормальных людей, то это был Уолтер Марплс, арестованный именем закона в маленькой старой гостинице в городе Флагстафе, штат Аризона. Мы были уверены, что большинство людей в Америке думает о нем то же, что и мы. Авторы газетных статей восхищались Уолтером Марплсом, и поэтому мы полагали, что у человечества все-таки сохраняется какая-то надежда.
