Дежурный сержант, кончив проверять их паспорта, обратился к ним на американском английском. Он был серьезен, в очках и выглядел как молодой врач или школьный учитель.
— Вы вообще не должны были быть на этой дороге. Надеюсь, вы понимаете, что придется ночь провести здесь.
На окраине Хан-Юниса армия заставляла выключать фары. Лукас медленно ехал по узким улочкам, стараясь обходиться собственными габаритными огнями, и ориентировался по редким проблескам керосиновой лампы в щелях хибар. В темном небе сновали вертолеты, обливая землю ярким светом. Лучи с высоты зигзагами шарили по лагерю, выхватывая столбы дыма, иногда одинокую фигуру бегущего. Трещало радио, звучали голоса, усиленные мегафоном. В небе висели осветительные ракеты на парашютах, их относило на восток, в пустыню, за южную границу лагеря. Слышались выстрелы.
— Ну и ночка выдалась, — мрачно сказала Сония.
Они припарковались за развалившейся оштукатуренной стеной, окружавшей разоренный сад при британском военном госпитале времен Второй мировой. Над его воротами висел поникший флаг ООН, освещенный десятком голых лампочек, две из которых были разбиты. У входа — таблички на арабском и английском.
Их долго не впускали; пришлось колотить в тяжелую деревянную дверь и звонить в маленький колокольчик. Наконец дверь отворилась и выглянул молодой палестинец в белом врачебном халате.
— Рашид! — воскликнула Нуала.
Услышав ее голос и увидав ее, молодой доктор расплылся в сияющей улыбке. Нуала шагнула вперед и остановилась перед ним. Мгновение они стояли не двигаясь. Затем Рашид бросил быстрый взгляд через ее плечо, словно беспокоясь, не видит ли их кто, и приложил руку к сердцу. Лукас заметил, как изменился его взгляд, из формально-вежливого став преданным и пылким, и относилось это только к Нуале. На шее Рашида болтался стетоскоп, из нагрудного кармашка торчали шариковые ручки, какая-то из них подтекала и пачкала белый халат. На его пальцах тоже были следы пасты.
— Приехала!
— Да. И все привезла. Со мной друзья. Ой, — сказала она, увидев пятно на халате, — ты испортишь пиджак. Твоя ручка течет.
Было что-то мальчишеское и влюбленное в том, как он засмеялся на ее заботу. Счастливый Рашид пригласил Сонию и Лукаса пройти в тускло освещенное фойе, стараясь не прикасаться к ним испачканными пальцами. Из одного крыла старого здания доносился детский плач. Лукас заметил, что двое других палестинцев стояли за конторкой в дальнем конце помещения с таким видом, словно не хотели, чтобы их видели.
— Так ты сотрудничаешь с Детским фондом? — спросила Сония.
Рашид, по-прежнему радостный, тем не менее был смущен ее вопросом. Он повернулся к Нуале.
— Он новый помощник администратора, — объяснила та Сонии. — Его прислали из Хеврона на прошлой неделе.
— Я только недавно окончил ординатуру в Америке, — сказал им Рашид. — В Луисвилле, штат Кентукки.
— Замечательно, Рашид. Мои поздравления. — Сония повернулась к Нуале. — Не знала, что у вас и БАНОРа общий офис.
— Да нет, — торопливо ответила Нуала, отводя глаза. — Просто мы рядом, в Аль-Амале.
Пока они переминались в фойе, снаружи послышался шум мотора их грузовичка.
— Это наша машина? — спросил Лукас.
Рашид молча улыбнулся ему. Лукас посмотрел на Нуалу.
— Да, его отгоняют с дороги. Во дворе он будет в безопасности, — успокоила та его. — Завтра я покажу вам, как мы тут устроились.
— Обязательно, — сказала Сония. — А сейчас мы уже совсем с ног валимся.
Нуала и Рашид сосредоточенным шагом вышли в беспокойную ночь. Подошедшие в темноте молодые палестинки принялись разгружать ооновский грузовичок.
— Они забирают груз, — встревожился Лукас. — Так надо?
— Пусть забирают, — сказала Сония. — Он для них и предназначен.
Сония молча дошла с Лукасом до конторки, за которой их ждал второй врач-палестинец, пожилой человек в голубом блейзере под белым халатом. Сония знала его; это был доктор Наджиб из БАПОРа. Она представила ему Лукаса как своего друга, журналиста. Те мягко и молча пожали друг другу руку.
— Надеюсь, у вас найдется для нас комната, — сказала Сония доктору Наджибу.
— Для вас есть только служебные койки. Одну, наверно, сможем поставить в коридоре.
Служебные койки оказались походными раскладушками со шведскими спальными мешками к ним, хранившиеся в сложенном виде под столом в офисе отдела образования. Когда Наджиб попытался помочь им вытащить их оттуда, Сония и Лукас отослали его.
— Помыться можно снаружи, — сказал Наджиб, показывая в конец коридора. — Но вода неважная. И поосторожней: ночью ходят патрули.
— Вода у нас есть, — ответила Сония. — Спасибо, доктор Наджиб… Не нужно тащить одну раскладушку в коридор, — продолжила Сония, когда Наджиб вышел. — Док возражать не будет.
— Зря не прихватил с собой бутылку скотча, — сказал Лукас, когда Наджиб удалился.
— Тут это неуместно.
— Тем лучше, — сказал Лукас. — А то не заснешь.
Он лег на раскладушку и подложил руки под голову. Сония села на стул.
— В далекие-далекие времена, — сказала она, — я бы прихватила перкодан.
— Ты это предпочитала?
— Обычно. Теперь ничего не употребляю.
— Почему завязала?
— Преподобный сказал, чтобы я бросила.
— Де Куфф? И этого было достаточно?
— Для меня — да.
Он было хотел порасспросить ее о роли Де Куффа в ее жизни, но тут его заинтересовал более насущный вопрос:
— Скажи мне, что происходит с Нуалой?
— Думаю, между нею и молодым доктором Рашидом что-то есть.
— О!
— Угу! — кивнула Сония и тихонько рассмеялась. — Он, кстати, хорош собой. Приятный паренек. Подходит Нуале.
— Могла бы и намекнуть нам. Мы что, монахи какие?
— Хороший вопрос, — сказала Сония. Встала и выключила свет. — Как знать?
Позже он пошел по коридору в сторону, указанную доктором Наджибом, и вышел в ночь, ища туалет. Сунул туфлю в уличную дверь, чтобы она не закрылась за ним. Потом направился к маленькой будке и тут услышал, как ночную тишину взорвал рев мотоцикла. Когда мотоцикл выезжал из ворот, освещенных голыми лампочками, он увидел, что седоков двое: мужчина впереди и женщина на заднем сиденье. Нуала.
Через несколько секунд, грохоча и обдавая вихрем воздуха, над головой появился вертолет. Жестяные крыши переулков загремели в унисон, взметнулся смерчиком, до рези в глазах, уличный мусор, залаяли собаки. Огромный сноп света протянулся до земли, и Лукас увидел вспыхивавшие огни вертолета всего в дюжине футов над собой. Задыхаясь, он нырнул во влажную темноту туалета, дожидаясь, пока громадная машина не улетит.
