– Это уж не твоего ума дело, прости за резкость. А интересует меня вот что. Недавно одному доброму человеку голову снесли…
– И каким, интересно, образом? – как Ваня и надеялся, это сообщение заинтриговало Павианыча, падкого на всевозможные диковинные случаи.
– Разлетелась голова вдребезги, словно бутыль с перебродившей брагой. Есть подозрение, что в него какой-то секретный снаряд выпустили, хотя ничего даже приблизительно похожего в нынешние времена на вооружении не состоит.
– Это у вас не состоит!
– Нигде не состоит. Ни у нас, ни у натовцев, ни у арабских террористов. Это я гарантирую.
– Что покойник представлял собой при жизни?
– Неважно.
– Мне нужно знать, из каких он сфер: политик, бизнесмен, бандит, государственный чиновник?
– Обыкновенный человек. Как говорится, среднего класса.
– А кто такой снаряд запустить мог? Убийцу видели?
– Видеть не видели, но предположения имеются. Старичок один замешан. Примерно твоих лет, а то и постарше. С тростью ходит. Но трость не простая, а что-то вроде малогабаритного гранатомёта.
– Старичок… – у Павианыча даже обрубки ушей зашевелились, что, по-видимому, означало предельное напряжение мысли. – При чём здесь старичок, если дело свежее?
– То-то и оно, что дело, скорее всего, тухлое. След ещё в сороковые годы тянется. Ты про североуральский политизолятор что-нибудь слышал?
– Приходилось.
– Говорят, там после войны похожее оружие испытывали. Отпустят зэка на волю, он и ломанётся на радостях в тайгу. Но смерть его всё равно найдёт… Я потому к тебе и обратился, что не мешало бы все аналогичные случаи за последние полвека припомнить. Ты ведь у нас, как-никак, живая история отребья…
– Понятно, – кивнул Павианыч, явно польщённый такой сомнительной славой. – Только давай сразу договоримся: не темни со мной. За что шлёпнули вашего клиента?
– Как бы это лучше сказать… – Ваня тщательно подбирал слова, чтобы не брякнуть лишнего. – Спутали его. Двойником он был.
– Двойным агентом?
– Нет. Просто двойником одного весьма влиятельного человека. Мы все под ним ходим, даже ты.
– Я только под богом хожу, – высокомерно возразил Павианыч. – А сходство чисто случайное? Или в родстве они состояли?
– Тут ещё много неясного. Но, скорее всего, они были похожи, как братья-близнецы. Хотя о существовании друг друга и не догадывались. Только всё это частности. С погибшим мы как-нибудь сами разберёмся. Мне нужен старичок с тросточкой. Причём позарез. Вдруг ты что-то о нём знаешь. Или, на худой конец, совет дельный можешь дать.
– Это ты правильно сделал, что выпить мне не позволил, – после краткого раздумья сообщил Павианыч. – Голова моя – великолепный инструмент. Вроде скрипки Страдивари. А алкогольные пары его в дырявый бубен превращают. Никакого путного звука не извлечёшь.
– Это надо понимать так, что какие-то струны в твоей голове уже поют? – осведомился Ваня.
– Пока ещё только пиликают. Хотя и до боли знакомую мелодию. К сожалению, не я её автор. Сейчас сведу тебя с одним человеком. Чувствую, у вас будет о чём поболтать. Но будь всё время начеку. У этого мужика полная башка тараканов. Причём очень злых.
– Ты, пожалуйста, не говори, кто я есть на самом деле, – попросил Ваня. – Большинство наших соотечественников интерес к ним правоохранительных органов понимают превратно и тут же теряют дар речи.
– Мог бы и не предупреждать, – буркнул Павианыч. – Сами виноваты, что народ запуган. Привыкли истину раскалёнными клещами добывать. А она, как малое дитя, ласки требует… – Вновь распахнув дверь сторожки, Павианыч громогласно объявил свою волю: – Найти мне Фильку Удушьева! Живого или мёртвого!
Глава 13Филька Удушьев, побочная ветвь человеческой эволюции
Вернувшись, он подбросил дров в прогоревшую печку, помешал мутовкой в каждой булькающей посудине и, даже не косясь на початую водочную бутылку, возобновил прерванный разговор:
– Относительно двойников я могу тебе одну поучительную историю поведать. Не знаю только, в масть ли она придётся… Где-то в семидесятых годах нашего брата начали усиленно притеснять, и я за тунеядство сел опять. Правда, зона попалась приличная, грех жаловаться. Мужики там верховодили, а блатные даже пикнуть не смели. Магазинчик свой имелся, переписка не ограничивалась. Некоторым особо отличившимся зэкам даже позволяли цивильную одежду носить.
– В том числе, наверное, и тебе, – вставил Ваня.
– Нет, я перед администрацией хребет никогда не гнул. Хотя и рогом зря не пёр… Должность у меня в зоне была очень даже приличная – кочегар. В одном отряде со мной мужичишко срок тянул. Лет тридцати, ничем из себя не примечательный. Фамилию его я, конечно, не помню, а погоняло было – Клык… Отработал я однажды ночную смену, а это значит, что на построение утром можно не вставать. Вдруг слышу сквозь сон топот. Пополнение, надо полагать, прибыло. Стали новеньких по казарме распределять. Один койку рядом со мной занял. Смотрю – вылитый Клык. Ну прямо один к одному. Только бушлат поновее. Спросонья не разобравшись, я говорю ему: дескать, пора бы должок отдать. Пачку чая на той неделе заначил и молчишь, как рыба об лёд. Он на меня как-то странно зыркнул и свалил в сторону. Ладно, прихожу я попозже на обед. Глядь, а в столовой два одинаковых Клыка сидят и друг на дружку пялятся! Братва наша, ясное дело, на ушах стоит. Братья-близнецы в зоне встретились, это тебе не фунт овса! А те молчат и взаимной злобой наливаются, словно клопы дурной кровью. Потом как кинутся один на другого, будто бешеные собаки, и пошла месиловка! Тут уж не до обеда. Еле их растащили. Начальник явился. Полковник Ишаков. Велел обоих драчунов в штрафной изолятор посадить, только в разные камеры. Стала оперчасть справки наводить. Оказывается, ничего общего между ними нет. Всё разное – и фамилии, и отчества, и место рождения, и возраст. Между тем внешнее сходство поразительное. Даже родимые пятна – словно под копирку. Как говорится, волос в волос, голос в голос. Почему-то и статья совпадает. Сто семнадцатая бывшего уголовного кодеска. Изнасилование, стало быть.
– Как же вы их различали? – спросил Ваня.
– Ну, в зоне это проще простого. Каждый зэк на одежде бирку имеет с анкетными данными. Тем более во время драки наш Клык новичку передний зуб вышиб. С тех пор того стали звать Полклыка.
– Два брата – Клык и Полклыка, – усмехнулся Ваня. – Забавно… В чём же мораль сей басни?
– Подожди, я ещё не окончил. Списалась наша оперчасть с Главным управлением исправительно-трудовых работ. Там своё собственное расследование провели, поскольку опасение имелось, что это какая-то хитрая уловка, способствующая побегу. И вот что выяснилось. В конце войны наши войска освободили в Польше концентрационный лагерь. Была там и детская секция, в которой содержалась малышня от трёх лет и выше. Всех их вывезли в Союз и распределили по детским домам. На схожесть двух пацанов тогда внимания не обратили. Все скелеты, даже живые, чем-то друг на друга похожи. А в детских домах возраст определялся на глазок, имя давали по собственному усмотрению, фамилию – на всех одну. Чаще всего тамошнего директора. Короче говоря, братья-близнецы стали совершенно разными людьми. И встретились снова только через двадцать лет в зоне.
