Николай бросил взгляд вперед. Улица была пустынна. Ни Дианы, ни Салема. Ни Лизы. Милого его Лисенка.
— Спасибо тебе, Чингис, — прошептал Николай, кусая губы. — Ты всегда брал главный удар на себя. Спасибо, брат. Прости…
* * *
Вот Краев и совершил очередной круг в своей жизни. Вернулся в Москву. В гостиницу — в тот самый номер, в котором провалялся несколько дней в бреду. Теперь ему казалось, что он снова бредит. Не мог он поверить, что все это — реальность. Эта прилизанная Москва, эти холодные улыбки на красивых лицах правильных людей. Не хотел он такой Москвы! Он вернулся, чтобы найти свою Россию. И он нашел ее — в чумной зоне. Эта была не та Россия, из которой он уезжал, но это была его Россия! И он снова хотел туда. Хотел немедленно. И ничего не мог сделать.
Он все еще надеялся на хорошее развитие событий. Остался идеалистом, как всегда. Лежал на диване, дул спирт из плоской фляжки, которую прихватил с собой из зоны (его даже не обыскали!), и надеялся. Изо всех сил старался надеяться. Думал о том, что сейчас придет Давила, дорогой Давила, единственный родной человек в этой чуждой столице, и Краев сразу же объяснит ему все, и Илюха конечно же сразу все поймет, и позвонит куда надо, и решит все вопросы, и Краев поедет завтра — да нет, почему завтра, прямо сегодня — в зону, и найдет там своего Лисенка, и обнимет ее, и останется с ней навсегда.
Вечерело. Спирт кончился, но так и не подействовал, зараза. Краев томился, бродил по номеру, бредил. Подергал ручку двери — заперто. Попробовал окна — не открываются. Выбить стекло? Не выбьется, готов ручаться. Да и что толку бить — прыгать потом с пятнадцатого этажа? «Дудки, не дождетесь моей смертушки. Мне теперь есть за что цепляться, я только начал жить. Обложили меня, легавые? Заперли волка в клетке? Я уйду. Дайте только слабину — и уйду. Всегда уходил…»
Щелчок двери. Кто-то идет. Илюха?!
Краев бросился в прихожую, но улыбнуться не успел. Нечему тут было улыбаться. Трое серьезных людей в штатском. «Особая тройка»? Судить, приговорить и тут же привести в исполнение. Знаем, было уже такое. Было. И деда моего так, и братьев деда. Всех перестреляли, суки. «Именем трудового народа…» «Именем бараньего народа…» Какая мне разница? Судите!
— Николай Николаевич? — Самый старший, лет под пятьдесят, слегка нагнул голову — сверху вниз, слева направо. Жест профессиональной учтивости. Мол, все про вас знаем, всю подноготную. Даже имя-отчество.
— Так точно.
— Краев? — Еще один вопросительный кивок.
— Он самый.
— Он же Шрайнер?
Рихард Иоганн Шрайнер, если быть точным.
— Он же Сергей Иванович Перевозов?
— Вот это вы зря. — Краев помахал ладонями, как бы прикрываясь от возможного правового произвола. — Шрайнер — это такая же официальная фамилия, как и Краев. Можете удостовериться в моей дипломатической карте. А Перевозов… Это так, случайность. Ошибка. Недоразумение, можно сказать.
— Случайность? — Человек выпятил нижнюю губу. — Случайность… Ну что ж, пройдемте.
Он жестом указал на комнату. Не дожидаясь Краева, прошел сам и сел на стул. Положил локти на стол. Вынул зеленую дипломатическую карту Краева и положил ее перед собой.
Краев уселся напротив. Удивительно — не боялся он совершенно. После бешеных приключений последних дней все это казалось детской игрой. Карточки, фантики… Господи, какая чушь!
— Значит, так, герр Шрайнер, — сказал человек. — Вот ваша карта. Дипломатическая карта. Очень хорошая карта. — Он придирчиво оглядел кусочек зеленополосатого пластика, словно оценивая, действительно ли его качество соответствует высшему российскому стандарту. — Я возвращаю вам ее. Завтра вы покинете территорию Российской Федерации. Вылет самолета на Эссен в одиннадцать ноль-ноль из Шереметьево-2. Билет за счет нашего государства. Машину за вами пришлем. Счастливого пути, герр Шрайнер. Привет жене.
Кровь отлила от лица Краева. Он ожидал услышать все, что угодно. Но только не это.
— Это не только ваше государство, — тихо произнес он. — Это и мое государство. Я — гражданин России. И я имею право жить в своей стране.
— Имеете, — произнес человек еще тише, с шипящим присвистом. — Но есть вещи, совершать которые вы не имеете ни малейшего права. Вы не имеете права убивать людей. Не имеете права отрубать у них руки и ноги. И не имеете права воровать их документы, чтобы выдать потом себя за убитого. Срок вашей визы заканчивается завтра, господин Краев-Шрайнер. Учитывая ваши заслуги перед нашим государством, мы не будем заводить уголовное дело. Мы просто отправим вас домой.
— Там не мой дом! Мой дом — здесь. А этого вашего полумеха я не убивал! Я даже видел тех, кто его убил. Один высокий, белобрысый, патлатый. Второй — черный, с бородой, в чалме, по виду бурдистанец. Они — повстанцы…
— Повстанцы? В Москве? — Человек иронично покачал головой, двое остальных сдержанно хохотнули с дивана. — Откуда тут взяться повстанцам? У нас не Бурдистан, господин Краев. И даже не Германия с ее турками и арабами. Ну что вы делаете, господин Краев? Вы же серьезный человек, в возрасте, с положением в обществе. Почему вы ведете себя как мальчишка? Прическу себе ненормальную сделали… Извините, у нас складывается впечатление, что у вас не все в порядке с психикой. У вас даже нет определенной цели. Вы просто вытворяете черт знает что. Я думаю, что в ваших интересах уехать отсюда побыстрее. Вы будете жить спокойно у себя в Германии. Мы будем и дальше перечислять вам деньги. Кстати, живете вы довольно скромно. На ваше богатство можно было бы купить себе шикарную виллу на Канарах…
— Идите к черту! — рявкнул Краев. — Шьете мне чужое дело, да? Старый приемчик! Мне, между прочим, прививку сделали! И я оказался неиммунным. Я — чумник, мать вашу! Меня в чумную зону отправить положено, пока я людей заражать не начал! А вы меня — в эту сраную Германию. Чтоб я там загнулся через два месяца, да? Думаете, я не знаю?
— Вы много знаете. — Человек усмехнулся едва заметно. Что-то знакомое было в его глазах. — Да, пожалуй, очень много. И в таком случае вы не можете не знать, что чумники не заразны. А насчет того, чтобы, как вы изволили выразиться, не «загнуться»? Все очень просто. Придете в поликлинику при ближайшем к вам российском консульстве. Там все сделают в лучшем виде. Вы — не единственный чумник в Германии. Уверяю вас, далеко не единственный.
— Так. — Бледный Краев встал, едва не уронив стул. Пришла пора выкладывать главный свой козырь. Последний козырь. — Пожалуйста, свяжите меня с Жуковым.
— С каким Жуковым? — Брови человека сдвинулись и поползли вниз, словно он слышал редкую фамилию Жуков в первый раз и теперь мучительно вспоминал, кому она могла принадлежать.
— С Ильей Георгиевичем. Спецсоветником.
— Ах, с Ильей Георгиевичем! — Человек широко улыбнулся. — Вы знаете, Илья Георгиевич сейчас в командировке. В очень далекой командировке. Боюсь, Николай Николаевич, что связаться с ним не удастся.
