— Мы уже давно подозреваем, что в ряды наших людей в Ливии затесался предатель, — сказал ей на следующий день Форрестер.
— Эдвин Уилсон? — предположила Джейм, вспомнив газетную статью о деле Уилсона. По данным прессы, он был агентом ЦРУ, потом перебежал на сторону ливийцев и помогал им приобретать оружие. Однако по поводу ее отца таких сведений в газетах не появлялось — только противоречивые слухи и домыслы. Теперь Джейм по крайней мере понимала, чем это объясняется.
Форрестер кивнул.
— Ваш отец подозревал многих людей, — обронил он.
— У Уилсона были помощники, — продолжала вспоминать Джейм.
— Совершенно верно, — подтвердил Форрестер. — Но Джеймс не сомневался, что в Ливии действуют и другие перебежчики, не имеющие никакого отношения к Уилсону и его организации.
— А если его легенда лопнет?
Форрестер посмотрел ей прямо в глаза.
— Тогда его убьют.
Вашингтон, округ Колумбия
Читая записки, лежащие на его столе, Гарри Уорнер ощутил безотчетную тревогу. Прикрытие Джеймса Лайнда — его мнимая государственная измена и бегство в Ливию — с самого начала задумывалось и планировалось очень тщательно. Немногие посвященные были едины во мнении, что легенда Единорога не должна иметь разночтений, иначе ливийцы заподозрят неладное.
И тем не менее кто-то скормил дочери Лайнда несколько противоречащих друг другу версий исчезновения ее отца. Кто-то из сотрудников Компании. «Зачем? — спрашивал себя Уорнер. — Зачем людям Компании вызывать подозрение к Лайнду и его отношениям с американским правительством?»
Только для того, чтобы разоблачить его.
— Мне поведали так много разных историй, — сказала Джейм Форрестеру, перечисляя препятствия, встречавшиеся на ее пути, который закончился в Париже. — В конце концов я решила, что не должна опускать руки до тех пор, пока не найду отца или по крайней мере не выясню правду о том, что с ним случилось после его исчезновения.
Форрестер внимательно смотрел на нее, в его глазах застыло беспокойство.
— Здесь что-то не так, — тревожно произнес он.
— Не сомневаюсь, — мрачным голосом отозвалась Джейм.
— Я имел в виду другое. Отклонений от официальной версии быть не должно. При разработке легенды вашего отца было решено, что она должна выглядеть безупречно и обоснованно.
— Что же это значит?
— А это значит, милая девушка, что кто-то использовал вас, чтобы выследить вашего отца, — кто-то, желающий найти его так же страстно, как вы. — Форрестер помолчал. — Если мои подозрения верны, нам нельзя терять ни секунды. Я должен отправиться в Триполи сегодня же ночью.
— Мы должны, — поправила его Джейм.
— Нет, — ответил он, покачав головой. — Это слишком опасно. Я еду один.
— И я тоже, — уперлась Джейм. — С вами либо без вас. Что вы предпочитаете?
Форрестер замялся, не зная, какой вариант сулит больший риск.
— Прекрасно, — ответил он наконец. — Вы поедете со мной, — Разве вам не полагается связаться с кем-нибудь?
Я хочу сказать, если мой отец попал в беду… — заговорила Джейм.
Форрестер покачал головой:
— Мы ни с кем не можем связываться.
— Но почему?..
— Потому что не знаем, кто допустил утечку сведений, — веско произнес Форрестер. — Отныне мы никому ничего не можем рассказывать.
— Это безумие! — вспылил Николас. — Ты думаешь, в Ливию так же легко въехать, как в соседний город? Ты хотя бы догадываешься, какая сложная там обстановка?
Джейм вперила в него сердитый взгляд.
— Да! Догадываюсь! — выпалила она в ответ. — Я, знаешь ли, иногда почитываю газеты!
— Значит, ты не ставишь свою жизнь ни в грош! — запальчиво произнес Николас. — Может быть, у тебя мания смерти?
Джейм порывисто обернулась и посмотрела ему в лицо.
— Куда девались любовь и взаимопонимание? — спросила она. — Неужели ты забыл о своем обещании любой ценой помочь мне в поисках?
— Я предпочел бы видеть тебя живой — если, конечно, ты не возражаешь!
— Сейчас в Ливии живет немало американцев, — заметила Джейм.
— Они находятся там вопреки указаниям Госдепартамента, — возразил Николас. — И не забывай: тебе будет не так-то легко смешаться с толпой ливийцев!
Джейм наградила его убийственным взглядом.
— Кем ты себя возомнил? Кто ты такой? Мой хозяин?
— Еще чего не хватало! — гневно воскликнул Николае. — Я просто безмозглый идиот, которого угораздило в тебя влюбиться!
Джейм секунду молча смотрела на него.
— Извини, — негромко сказала она. — Я не хотела тебя обидеть. Я люблю тебя и знаю, что ты любишь меня, беспокоишься обо мне. Но я должна найти своего отца, должна увидеться с ним, поговорить. Даже если это будет наша последняя встреча.
Николас обнял ее.
— Понимаю, — ответил он, гладя Джейм по голове. — Во всяком случае, пытаюсь понять. Я не могу смириться с мыслью о том, что ты делаешь из себя подсадную утку в тире Каддафи. — Он поцеловал ее в лоб. — Господи, ведь твоя затея — то же самое, что войти в воду, зная о кишащих там акулах!
Джейм прильнула к нему.
— Честно говоря, я и сама боюсь, — призналась она. — Я боюсь с той самой минуты, когда приступила к поискам. Каждое утро, просыпаясь, я спрашиваю себя: стоит ли заниматься тем, что я делаю? И, как бы я ни сопротивлялась, ответ всегда получается один — да, стоит. Я хочу — нет, должна — сделать это ради самой себя.
— В таком случае нам пора укладывать вещи, — сказал Николас, на мгновение задержав ее в объятиях.
— Нам? — спросила Джейм, подняв на него глаза.
Николас заставил себя улыбнуться.
— Я ни за что не отпущу тебя одну.
Глава 26
Двадцать четвертого марта, в тот самый день, когда Джейм, Николас и Джек Форрестер покинули Париж, американская армада, состоявшая из тридцати военных кораблей и двух сотен самолетов, пересекла «линию смерти» и начала маневры в заливе Сидра. Как и следовало ожидать, Каддафи выполнил свое обещание открывать огонь по любому иностранному воздушному или морскому судну, нарушившему указанную линию, и пустил в ход ливийские ракеты «земля — воздух» советского производства. Вооруженное противостояние длилось менее двадцати четырех часов, в течение которых американцы потопили два ливийских пограничных катера, серьезно повредили еще три и разбомбили радарный пост, находившийся на суше.
Трое путешественников дожидались окончания конфликта по ту сторону ливийской границы с Алжиром.
