Прошла неделя, прежде чем я получил письмо от Меррик. Онавернулась в Луизиану.
«Мой возлюбленный Дэвид!
Приходи вместе с другом в мой старый дом завтра вечером, какможно раньше. Смотрителя я отошлю. Буду ждать вас в гостиной.
Хочу познакомиться с Луи и услышать из его собственных уст,чего он ждет от меня.
Что касается предметов, которые когда-то принадлежалиКлодии, то у меня сохранились четки, дневник и кукла.
Все остальное можно без труда устроить».
Я едва сдерживал волнение. Ожидание следующего дня быломучительным. Я тут же отправился в сиротский дом Святой Елизаветы, где Лестатпроводил в одиночестве многие часы, погрузившись в сон на полу старой часовни.
Когда я вошел, Луи сидел на мраморном полу рядом с Лестатом инегромко читал вслух какую-то английскую поэму из старой книги.
Я сообщил Луи о письме.
В облике Лестата ничего не изменилось.
– Я знаю, где этот дом, – сказал Луи. Он тожечрезвычайно разволновался, хотя, как мне казалось, пытался это скрыть. – Ятам буду. Наверное, мне следовало бы спросить у тебя разрешения, но прошлойночью я сам отыскал этот дом.
– Превосходно, – откликнулся я. – Увидимся тамзавтра вечером. Но послушай, ты должен...
Я умолк.
– Ну же, продолжай, – мягко ободрил он.
– Ты должен помнить, что она очень сильная женщина. Мыпоклялись защищать ее, но отнюдь не потому, что она не способна сама постоятьза себя.
– Опять мы об одном и том же. – В голосе Луи не было нинетерпения, ни раздражения. – Я тебя понимаю.
И знаю, что ты имеешь в виду. Когда я поклялся пройти поэтому пути, то заранее подготовился к беде. И завтра вечером возьму себя вруки.
Лестат не дал ни малейшего повода думать, что слышит нашразговор. Он лежал все в той же позе, со спутанной шевелюрой, одетый в мятый ипыльный красный бархатный камзол.
Я опустился на колени и почтительно поцеловал Лестата вщеку. Он продолжал, как прежде, смотреть перед собой во тьму. У меня опятьсоздалось ясное впечатление, будто его душа не пребывает в теле, а где-тобродит как неприкаянная. Мне хотелось рассказать ему о нашем плане, но в то жевремя я не был уверен, что следует сообщать ему об этом.
Мне почему-то казалось, что если бы он узнал о нашемнамерении, то наверняка попытался бы нас остановить. Должно быть, в ту минутуего мысли были очень далеко.
Уходя, я слышал тихий мелодичный и в то же время страстныйголос Луи, продолжавшего чтение.
Глава 17
В назначенный вечер небо было очень ясным, если не считатьнескольких небольших, ослепительно белых на темном фоне облаков. Светились лишьмаленькие звезды, но я все равно их разглядел, хотя никакого утешения мне этоне принесло. В меру влажный воздух окутывал восхитительным теплом.
Луи пришел за мной на Рю-Рояль. Мы встретились у каретныхворот. От волнения я почти не обратил внимания на его внешний вид и заметилтолько, что на этот раз он удивительно элегантно одет.
Я уже упоминал, что обычно Луи не слишком много вниманияуделяет одежде, хотя в последнее время его вкус заметно улучшился. Однако вэтот вечер он превзошел самого себя.
Повторюсь, я был слишком занят предстоящей встречей сМеррик, чтобы зацикливаться на мелочах. Убедившись, что Луи не мучит жажда, чтовыглядит он вполне по-человечески и на лице играет румянец – в подтверждениетого, что он недавно насытился, – я сразу направился с ним к дому Меррик.
Пока мы неторопливо шагали по пустынным и унылым улицамстарого района, ни один из нас не проронил ни слова.
У меня в голове роились беспокойные мысли. Мой рассказ оМеррик еще больше приблизил меня к ней, чем в тот вечер нашей встречи в кафе наРю-Сент-Анн, и желание снова увидеть ее, вопреки любым обстоятельствам,оказалось гораздо сильнее, чем я ожидал.
Больше всего меня мучила последняя выходка Меррик, когда онаприбегла к колдовству. Зачем она пыталась поразить меня, посылая ко мнесобственный призрак? Я хотел прямо спросить ее об этом, решив добиться ответана этот вопрос, прежде чем мы двинемся дальше.
Когда мы дошли до восстановленного дома за высокой стеной,Луи по моему настоянию остался терпеливо ждать, а я отправился побродитьвокруг.
Маленькие домишки по обеим сторонам обширных владений Меррикпришли в полное разорение. А сами владения, как я уже упоминал, были огороженыс трех сторон и частично с фасада внушительной кирпичной стеной.
Я увидел во дворе дома островок деревьев, два из которыхбыли огромными дубами, а еще одно – высоким раскидистым ореховым деревом,пытавшимся высвободиться из зарослей тиса, росшего вдоль стен. Мерцающий светотражался от зеленого полога спутанных ветвей. До меня доносился запах ладана ивосковых свечей. Я уловил множество других ароматов, однако среди них не былозапаха чужака, а в ту минуту это интересовало меня больше всего.
Что касается жилища смотрителя на заднем дворе, то онопустовало и было заперто на замок. Это обстоятельство меня чрезвычайно обрадовало,так как я не испытывал ни малейшего желания иметь дело с этим смертным.
Зато, несмотря ни на какие стены, я сразу почувствовалприсутствие Меррик и поэтому быстро вернулся к Луи, который по-прежнему стоялперед железными воротами, отделявшими сад от улицы.
Олеандры пока не расцвели и представляли собой просто мощныйвечнозеленый кустарник, зато другие цветы разрослись чрезвычайно, особенно алыйафриканский гибискус и пурпурная алтея на жестких стеблях, а еще белые каллы свосковыми остроконечными листьями.
Магнолии, о которых я почти забыл, чрезвычайно разрослись запоследнее десятилетие и теперь застыли, словно грозные часовые, по обе стороныпарадного крыльца.
Луи терпеливо стоял, разглядывая через решетчатую оградузеркальные стекла парадных дверей, но было видно, что он до безумия взволнован.Дом был погружен во тьму, если не считать передней гостиной – той самойкомнаты, где много лет назад стоял гроб Большой Нанэнн. Я уловил мерцаниесвечей в передней спальне, но сомневаюсь, что глаз смертного смог бы егоразглядеть сквозь задернутые шторы.
Мы быстро вошли в ворота, миновали зловеще шуршащие кусты,поднялись по ступеням и позвонили в колокольчик. Откуда-то из глубины домадонесся тихий голос Меррик:
– Входите.
Мы оказались в полутемном вестибюле. Полированный пол былустлан огромным китайским ковром с ярким современным рисунком, под потолком втемноте виднелась новая хрустальная люстра, массивная и словно сделанная измножества резных льдинок.
