— Значит, никакой загадки…
— Нет… это игра, как и все остальное в наши дни. Одна большая ролевая игра, в которой каждый, исходя из возможностей, продвигает свои фишки.
«Игра как способ распространения ультралиберальной трансгуманистической мысли».
Игра — ведь играть любят все.
Особенно те, у кого фишек нет.
— Н-да, неплохая идея.
Лифт открывается, и они умолкают. Иезавель идет вперед по коридору, снова сосредоточенная и натянутая, как струна. Она подает Натану знак молча следовать за ней.
«Руку держит на самозарядном пистолете, спрятанном под курткой».
Прикладывает ухо к двери, ведущей в офис «Фромм & К°», и несколько секунд прислушивается, готовая уловить малейшее колебание.
— Никого. Заходим.
Натан закатывает глаза.
— Как?
Не успевает он задать вопрос, как Иезавель вышибает дверь плечом. Простая фанерная дверь, для Иезавели это не помеха.
Натан беспокойно озирается. Похоже, шум никого не потревожил.
Камилла с дыркой во лбу.
«А, да черт с ним!»
Он тоже заходит.
— В офисе никого.
Иезавель уже осмотрелась.
— Почуяв недоброе, крысы бегут с корабля… Вчера вечером в этом офисе еще кто-то был.
Она указывает на пепельницу, полную окурков.
— Но удивительно, что они не убрали за собой.
Она проводит пальцем по папкам, стоящим на полках единственного в комнате книжного шкафа.
— Немало документов АО Фаб-Кортекс, американской компании Питера и Джона. Мы не ошиблись.
— Компания до сих пор существует? Я думал, она закрылась в восьмидесятые.
— Видимо, они открыли ее снова.
— …или те, кто работает в этом офисе, очень ею интересуются.
Он берет первую попавшуюся папку и начинает листать.
— Есть что-нибудь?
— Только архивные документы.
— Ничего конкретного?
— Может, все же найдется что-то, что выведет нас на след клонов? Какое-нибудь имя, адрес…
Он переворачивает несколько страниц.
— Если я правильно понимаю, предшественница СЕРИМЕКСа — маленькая калифорнийская фирма, открытая в конце шестидесятых. В шестьдесят девятом АО Фаб-Кортекс предприняло попытку восстановить спинной мозг женщины, у которой был поврежден позвоночник, воссоединить двигательные нервы. Этот проект увенчался созданием микрочипа, который самостоятельно подзаряжался благодаря перепадам температуры тела. Что обеспечивало ему практически неограниченный срок службы.
— Мне знакома эта технология. Если не ошибаюсь, микрочипы были снабжены термоэлектрической системой подзарядки и литиевой батареей.
На мгновение в глазах Иезавели загорается странный огонек.
— Если чип, находившийся в теле, разрушался, это могло привести к возникновению глубоких и болезненных ран, которые все время гноились.
Натан добавляет:
— По всей видимости, с этим им справиться не удалось.
— Да их это и не очень волновало… На тот момент, по крайней мере. Подопытных хватало. Мало кто следил за их экспериментами, никто не знал, чем они занимались на самом деле, и не мог оценить последствий. У них была почти полная свобода… скажем, их деятельность еще считалась законной.
Она смотрит в стену.
— Еще я знаю, что они обнаружили на человеческом теле две точки, в которых температура изменяется быстрее всего, наиболее подходящие для зарядки батарей, — одна на лбу, чуть ниже того места, где начинают расти волосы, а другая на тыльной стороне ладони.
Натан рассматривает шрам на лбу Иезавели. Девушка понимает это, заметив его взгляд.
— Такие же отметины, как у тебя.
Шрам на тыльной стороне ее ладони.
Ее взгляд на долю секунды затуманивается.
«Словно она хотела сказать мне нечто важное».
— Еще что-нибудь?
— Нет… ничего…
Шорох страниц.
— Только технические подробности, отчеты, формулы.
Он берет еще одну папку — результат тот же. Ничего другого на полках нет. Тут он натыкается ногой на коробку, стоящую прямо на полу.
«Как будто ее кто-то забыл».
Натан приподнимает крышку: бухгалтерские документы.
— Что это?
Иезавель заглядывает ему через плечо.
— Кажется, их счета.
— Дай посмотреть.
Через несколько минут они вынуждены признать очевидное: в офисе они больше ничего не найдут. Возвращение на исходную позицию.
— Нам остается только дожидаться здесь, пока кто-нибудь не вернется за этими бумагами.
— Если вообще вернется…
«Офисы сдаются на несколько дней, недель или месяцев».
— Компьютеры они перевезли, телефоны тоже… если бы нам только удалось взглянуть на список их звонков…
Натан со злостью пинает коробку.
— Черт, да ничего у нас нет! Ни одного имени, ни одного адреса…
Его взгляд падает на ворох конвертов и счетов, валяющихся на полу возле перевернутой коробки.
«Конверты…»
— Кажется, я кое-что нашел…
— …почту доставляют не сюда.
— Это ведь съемное помещение, а у фирм обычно бывает абонентский ящик в каком-нибудь более надежном, постоянном месте…
— Большая часть счетов отправлена по адресу 10785 Берлин, Клингельхеферштрассе, 24.
— Если нам повезет, то почтовый ящик по-прежнему проверяется каждый день, даже несмотря на то, что компания переехала из этого офиса.
— В любом случае, это единственное, что у нас есть.
Иезавель уже направляется к выходу.
Указанный адрес привел их к запертой на ключ персональной ячейке в камере хранения. 10.30 утра, почтовые служащие еще не приходили. По словам одного из соседей, они появляются только ближе к полудню.
«А что касается клиентов…»
Через два часа заходит почтальон с внушительной ношей. Иезавель и Натан с нетерпением ждут снаружи, не сводя глаз с интересующей их ячейки. В нее опускают несколько конвертов, это доказывает, что компания под названием «Фромм & К°» до сих пор существует.
Как только служащий удаляется, Иезавель кидается к дверце ячейки. Натан удерживает ее за руку, указывая на потолок зала через стеклянную витрину.
— Камера.
«Если взломаем ячейку, нас тут же засекут».
