тех пор, как вы развелись с вашей супругой, все ваши подданные с ужасом думают, что ожидает страну, если вы уйдёте из жизни, не оставив наследника. Франция едва ожила после долгих лет хаоса, вражды, кровавых войн, – и что же, вновь междоусобицы и борьба за престол? Вы просто обязаны подарить Франции наследника.
– Пусть его лучше подарит моя будущая жена, а я предоставлю ей для этого всё, что от меня потребуется, – усмехнулся Генрих.
– К тому же, – продолжал Рони, – богатое приданое вашей невесты поможет нам закрыть брешь в бюджете. Мало того, мы сможем ещё раз понизить налоги, которые мы собираем с крестьян и горожан, а также направить часть денег на открытие новых ремесленных мастерских, о чем вы так давно мечтали. Наконец, женитьба на Марии Медичи породнит вас с могущественным родом, который окажет вам помощь в борьбе с врагами нашей страны.
– Знаю, знаю, всё знаю, но всё же трудно отдаваться без любви, – пробурчал Генрих. – По крайней мере, мое тело высоко оценено; поистине, король – самая дорогая шлюха в мире!
…Перед свадьбой Генриха одели в белый камзол с пышным жабо и в широкие белые штаны-буфы; на ноги ему натянули белые шелковые чулки, а на них одели белые туфли с серебряными пряжками; голову короля покрыли белой шляпой с большим белым плюмажем.
– Вам не кажется, милейший, что белый цвет больше подходит невесте, чем жениху? – спросил король у мажордома.
– Так положено, ваше величество, – удивлённо ответил он.
– То-то будет смеху моим добрым подданным, когда они увидят меня в одежде девственника, да еще вышагивающего на этих высоченных каблуках, – хмыкнул Генрих.
* * *
Невзирая на нудный мелкий дождик, моросивший с раннего утра, весь Париж собрался посмотреть на свадьбу короля. Люди залезли на мокрые покатые крыши домов, уцепились за мансардные окна и выступы водостоков; некоторые уселись даже на железные вывески трактиров и торговых лавок. Все завидовали избранным счастливчикам, допущенным на площадь около собора, в котором должно было состояться бракосочетание королевской четы.
Когда на улицах показался королевский кортеж, народ возликовал.
– Да здравствует король Генрих! – закричали горожане так дружно, что спугнули сотни галок и ворон, начавших с истошными криками носиться над Парижем.
– Берегите шляпы и камзолы, господа! А не то мы прибудем в церковь в непотребном виде, – сказал Генрих своим приближенным.
Кортеж с трудом продвигался по заполненным народом улицам, и горожане могли хорошенько рассмотреть своего государя.
– Боже мой, как он красив! Он великолепен! Он велик! – раздавались со всех сторон голоса. – Он – воплощение Бога на земле!
Многие плакали от восторга и умиления, а толстый булочник, посадив сына себе на плечи, назидательно говорил ему:
– Смотри, сынок, смотри и запоминай: ты будешь рассказывать своим детям и внукам, что собственными глазами видел свадьбу величайшего короля на свете!..
– Вот видите, сир, как вас любит простой народ, – довольно произнёс Рони, сидевший в карете рядом с Генрихом.
– Народ любит сочинять сказки, а потом сам же верит им, – ответил он.
– Но согласитесь, сир…
– Впрочем, когда две недели назад по приговору городского суда казнили вора, укравшего кочан капусты на рынке, восторга было не меньше.
– Но, сир…
– Надеюсь, на мои похороны соберётся столько же людей, сколько собралось на мою свадьбу, – поддразнивал его Генрих.
– Сир!
– Посмотрите-ка лучше на мой важный вид – прямо приказчик, обманывающий своих работников!
– Сир!
– А, вот мы и приехали! Что же, надо идти к невесте, чёрт её побери!
Открыв дверь кареты, в которой сидела Мария, король сделал элегантный поклон и подал руку; Мария оперлась на неё и не спеша вылезла из экипажа.
– Эге! – Генрих покраснел от натуги. – А моя будущая супруга не страдает истощением.
Распрямив пышнейшее платье, шлейф которого немедленно подхватили два пажа, Мария поправила густую вуаль, закрывавшую её лицо. Генрих обречённо вздохнул и повёл невесту в церковь. Стоявшие у входа девушки из родовитых дворянских семей бросали королевской чете под ноги бутоны цветов, а в самой церкви собралось такое множество родовитой знати, что там было невыносимо душно.
Обливаясь потом, раскачиваясь на высоких каблуках, Генрих кое-как подвёл Марию к амвону и покорно встал рядом. Епископ начал обряд венчания, и новобрачная вытянулась во весь рост; Генрих еле-еле доставал ей до уха. «Боже мой, что за комичный дуэт мы собой представляем!» – ужаснулся он и покосился на присутствующих, ожидая увидеть на их лицах усмешки. Однако все наблюдали за королевским венчанием с благоговением. «Всеобщая слепота!» – подумал Генрих.
– Теперь поцелуйтесь, – сказал епископ, закончив обряд.
Генрих откинул вуаль с лица невесты и отшатнулся.
– Боже! – вырвалось у него.
Мария, привыкшая, что её внешность вызывает подобную реакцию, невозмутимо ждала положенного поцелуя. Генрих оглянулся на Рони; тот поднял брови и кивнул на Марию, показывая, что её надо поцеловать. Генрих укоризненно посмотрел на него и покорно чмокнул Марию в губы.
Грянула музыка, хор запел торжественный гимн, с башен городской цитадели бухнули пушки. Когда новобрачные вышли из собора, ликование народа достигло высшего предела: люди вопили, рыдали, кидали шляпы на мостовую.
Посадив Марию в карету, Генрих задержался на минуту и шепнул Рони:
– Ну, спасибо, удружили! Чем я вам не угодил?
– Но, сир…
– Ладно, после об этом. Срочно попросите у моего лекаря какого-нибудь возбуждающего средства для меня – боюсь, что первый раз в жизни я не смогу удовлетворить женщину!
И, уже садясь в карету, он добавил:
– Лишь бы моей супруге не пришла в голову фантазия залезть на меня, когда мы будем трудиться над созданием наследника, иначе от моего величия останется одно мокрое место.
Занавес
Генрих играл со своим сыном в мяч. Людовик изо всех сил старался обыграть отца, но никак не мог этого сделать. В конце концов, огорчённый мальчик заплакал от отчаяния.
– Ну, ваше высочество, ни к чему так переживать! – сказал ему Генрих. – Сколько раз мне не удавалось победить врага, и слезы, поверьте, никогда не помогали. Гораздо полезнее собраться с силами, изучить слабые стороны противника и попытаться одолеть его. Вы ещё научитесь побеждать, вот увидите! Вы превзойдете меня во всём: сын должен быть впереди отца. А сейчас мне пора идти, чтобы поиграть в другие игры.
– А нельзя ли мне поиграть в них, ваше величество? – робко спросил Людовик.
– О, вы ещё наиграетесь в них вдоволь, когда вырастете! Взрослые постоянно играют в игры, большинство из которых, увы, доставляет мало удовольствия играющим.
– Зачем же играть в такие игры? – удивился мальчик.
– Таковы правила большой игры, называемой жизнью. И если вы, ваше высочество,
