выбросив ствол, загремевший по асфальту. Оставшийся чоповец вскинул было ПМ, но в ту же секунду странно завалился вперед.
— Не стреляйте, мужики, не стреляйте! — у узкоглазого чоповца оказался неожиданно высокий голос.
— Там, в «бэхе», еще один! — крикнул Макс, и тут же, словно в ответ на его слова, завелся двигатель немецкого седана, завизжали покрышки.
— Огонь на поражение! — скомандовал кто-то, и треск автоматной очереди подействовал на дальнобойщика, словно оплеуха.
Он затащил напарника под фургон, слыша на заднем фоне крики, потом скрип тормозов, сменившийся скрежетом и глухим стуком.
— Шурик, ты как, в норме? — голова была ватной, собственный голос Макс слышал с трудом. — Прикинь, это менты в фуре сидели! Офигеть, братан! Слышь, Мураш, мать твою? Живы! Целы! Орлы! Мураш?.. Мураш! Шурик! Шури-ик!
Напарник Макса не отвечал и как-то неестественно перекатился на спину. У парня перехватило дыхание, но тут Мураш едва слышно застонал и дернулся. Где-то на грани слышимости взвыла сирена скорой и заблестели синие маячки.
— Живой? — раздался чей-то голос, Макс не видел, кто это. — Терпите, пацаны, доктора уже здесь почти.
В ответ поднялся неожиданно теплый для октября ветер.
[1] Имеются в виду события 1 мая 1993 года, когда праздничная демонстрация в Москве перешла в столкновение с милицией и вылилась в массовые беспорядки.
[2] Еще один указ, скорректировавший порядок выборов в Госдуму, Б. Н. Ельцин подписал 6 ноября, фактически оставив на подготовку к самой процедуре и в том числе агитационную кампанию всего месяц.
p.s. Близится развязка истории, хочется учесть все, поэтому следующий эпизод можем выложить чуть позже чем обычно. Постараемся сильно не задерживать, а еще он точно будет большим. Спасибо, что поддерживаете нас!
Эпилог
Той же ночью, клуб «Кибертроникс»
— Выехали! — объявил я, положив трубку телефона, и кабинет наполнился воодушевляющими возгласами вперемешку с аплодисментами. Как на концерте рок-группы, ей-богу.
Помещение, и так-то не очень большое, сейчас казалось совсем крохотным. Я, Дюс, Лиза, Саня, Илюха, Валерка забежал сразу после дежурства и остался, Людмила Константиновна, Озик, поглядывающий на бледную, но все же улыбающуюся Таню, Серега Жогин, рыжая Юлька, старший админ Лешка, бармен Эдик, еще кто-то напирает… Господи, как они все тут поместились?
— Давайте на выход! — с улыбкой произнес я. — А то задохнемся тут… от радости!
Все засмеялись, а я, стараясь не показывать волнение, посмотрел на часы, свою любимую «Монтану», которую так и не поменял ни на «Ролекс», ни на хотя бы дешевенькие Casio. Старею, начинаю любить такие же старые вещи. Подумал так и хмыкнул.
— Пойдемте жахнем по… Кофейку, короче, или чайку — кому что по душе, — чуть не сказал «по пятьдесят», но вспомнил одного питерского политика, который через шесть лет будет в Дагестане откладывать выпивку, пока не победит террористов. А мы своих бандитов-террористов еще тоже не победили.
Отказываться никто не стал, только админы с охранниками дисциплинированно разошлись по залам. Казалось бы, обычная ночь в «Кибертроникс». Но именно в это самое время чекисты проводят операцию по ликвидации зарвавшегося бандита и его частной армии. Опасно, очень опасно. Всех бы распустить по домам, но Чумаков запретил — надо было, чтобы никто не мог ничего заподозрить. Ни заложить специально, ни выдать испугом. Самая обычная ночь…
— Илюха, — я заметил нашего игровых дел мастера, который выглядел так, что краше в гроб кладут. — Все будет хорошо. Запомни.
Пока я это говорил, заглянул ему в глаза. Илюха смотрел затравленно, раздираемый противоречиями, и мне захотелось хлопнуть его по плечу, успокоить, сказать: «Не ссы, друг, эту мразоту скоро раскатают, их уже приговорили». Но нельзя. Все должно выглядеть натурально. Даже Нестерова знает не все, хотя во многом благодаря ей закрутился этот водоворот со спецслужбами и политиками.
Пусть она заодно работает хоть на Вано, хоть на черта — хрен с ней. Впрочем, после Лубянки и Чумакова я, честно говоря, начинаю догадываться, что девушка совсем не проста. С бандитами-то у нее контакты действительно есть, причем серьезные, в этом нет сомнений. Другой вопрос, кому это выгодно и на кого она трудится на самом деле. Ладно, не буду забивать голову. Рано или поздно узнаю. А нет, так и не надо, значит.
— Камень, ты домой поедешь? — поинтересовался Саня, когда мы высадили по паре стаканов зернового из машинки «Неспрессо».
— Неа, — я покачал головой. — Заснуть не смогу, да и незачем. Караван должен рано утром прийти, помогу вам его принять. Херовый я буду директор, если нырну в койку в самый ответственный момент.
— Я тоже заснуть не смогу, — выдохнул Илюха, глядя в пустоту прямо перед собой.
— Так и не спи, — я нарочито небрежно пожал плечами. — На пенсии выспимся. Гарантирую.
Все опять засмеялись. Народ постепенно рассасывался, время уже позднее. Озик после той истории с Таней активно о ней заботился, но не навязывался как кавалер, и это работало. Вот и сейчас он ее повез домой на такси — просто самому убедиться, что все в порядке.
Я вот не сомневаюсь, что у них обоих все будет хорошо. Озик хороший парень, и Таня это чувствует, просто ей нужно время после такого… А что у меня? Буду ли счастлив не как бизнесмен, а просто как человек?
Ника… Вспомнил, и по телу разлилось приятное тепло. Не такое, как бывает от девушки, с которой встречаешься. А как от друга детства, кем она всегда и была. Она ведь еще днем тоже приходила в зал, нас проведать, поболтала с девчонками, потом ушла. Но перед этим и мы с ней обменялись парой важных фраз.
— Теперь все? — спросила она.
— Все.
— Жалеешь?
— Честно? — я посмотрел на нее. — Нет. Я рад, что мы не сели в эти качели. То ругаться, то мириться, и так до бесконечности… Нет, Ника. Лучше быть хорошими друзьями, чем плохими любовниками.
Она улыбнулась, но в уголках глаз я заметил крохотные слезинки.
— Прости меня, Вадик.
— За что?
— Я наговорила тебе слишком много всего. Наверное, стоит признать, что ты сильно выделяешься на фоне других бизнесменов и бандитов. Не в белом пальто, но на тебе сквозь грязь и кровь хотя бы можно разглядеть, каким оно было…
Не совсем то, что хотелось услышать от красивой девушки. Но такова Ника — она верит,
