бросить свои ключи обратно на стол.
— Я влюблен в Джемму Тейлор, мисс Воган. Жизнь не так уж и справедлива в глазах общественности, не так ли?
— Пожалуйста, зовите меня Кэролайн. — Она полезла в ящик стола и протянула мне папку. — Я взяла на себя смелость сформулировать альтернативную стратегию. Позиционирование в социальных сетях слишком мощное, чтобы его игнорировать. Думаю, это может вас заинтересовать.
Я пролистал страницы с хэштегами из «Твитерра», обведенные кружочками.
#ПоддержимДжемму
#НикакихПодделок
#ЛюблюТвоиИзгибы
— Что это?
— Поддержка мисс Тейлор в социальных сетях была просто феноменальной. Похоже, она захватила воображение публики. Обычные женщины болеют за героиню с недостатками, и это, мистер Редферн, создает предпосылки для замечательной пиар-компании.
— Что вы предлагаете?
Она наклонилась ближе:
— Все, что я хочу сказать, мистер Редферн, это то, что, по-моему мнению, мисс Тейлор прекрасно подошла бы для кампании «Истинная любовь побеждает все». Все любят «долго и счастливо», мистер Редферн. Все. — Она улыбнулась. — Даже я.
— Вы думаете, СМИ оставят нас в покое? Я не хочу втягивать Джемму в еще большее дерьмо, Кэролайн. Она слишком хороша для этого.
— Я уверена, что мы могли бы привлечь СМИ, но вы должны быть готовы пожертвовать своим домом или, по крайней мере, бороться за него в суде.
Ситуация никогда не казалась мне более ясной:
— Мне плевать на дом, пусть его забирает Эйприл.
— Еще лучше, — заключила Кэролайн. — Какой стратегии мы придерживаемся, мистер Редферн? Я начну действовать, как только вы дадите команду.
Думаю, это был первый раз, когда я улыбнулся в офисе Гейблса. Это было приятно.
* * *
Эйприл была на своей собственной встрече с пиарщиками, за которой последовала какая-то дурацкая коктейльная вечеринка Вероники Эшдаун, чтобы, без сомнения, заложить фундамент для акции «о горе мне». Я вытащил документы из ящика стола и с радостью обнаружил, что все стикеры для заметок находились на месте. Так было проще просмотреть и подписать там, где нужно. Я разложил бумаги на самом видном месте на кухонной столешнице, и в последний раз прошелся по дому.
Столько воспоминаний, большинство из которых дерьмовые. Мне было трудно испытывать какие-либо угрызения совести из-за своего ухода, даже принимая во внимание огромную потерю капитала.
Я побросал в сумку свою одежду, ту, что понадобится, и еще фотографию моего отца. Собрал туалетные принадлежности, необходимые документы и свой ноутбук. Остальное могло подождать.
Перед тем, как сложить вещи в машину, я уделил время еще одному делу. Я зашел в «Твиттер» и «Фейсбук», проигнорировав миллиарды уведомлений.
Одним простым обновлением статуса было сказано все — #ПоддержимДжемму
На этот раз я не стал заезжать к Стиву, чтобы сменить машину. Мой маршрут был прямым и целенаправленным. Я чуть не сбил трех сбившихся в кучу журналистов, когда въехал на «Рендже» во двор Джеммы. Свет фар высветил их широко раскрытые глаза, похожие на призраков, и я рассмеялся над их ужасом, а еще сильнее — над их попытками схватить свою фотоаппаратуру. Они щелкали, пока я перекидывал сумку через плечо, и вспышки освещали весь двор. Я даже помахал им рукой, когда нажимал кнопку домофона. Ответа не последовало.
Я отступил, чтобы проверить окна. Наверху горел свет, и я заметил вспышку рыжих кудрей со стороны кухонного островка, но они быстро исчезли.
— Джемма!
Она меня не услышала, но услышали журналисты. Они уже поныряли в свои телефоны, без сомнения, распространяя новости. Я пошарил вокруг в поисках камешка. Он с оглушительным грохотом ударился о стекло. Джемма припала лицом к окну, и даже в полумраке я видел, что она сердита. Я взмахнул руками, как положено настоящему футболисту, подняв их над головой, пока она вглядывалась вниз, во двор. Со скрипом она распахнула окно.
— Джейсон?!
Она метнулась прочь, послышалось жужжание, за которым последовал щелчок замка. Я одарил журналистов последней улыбкой, и оставил их снаружи. И это была победоносно.
Глава 24
Джемма
Я была как в тумане, в безумном, нелепом оцепенении. Промчавшись через квартиру, я в мгновение ока добралась до двери и широко распахнула ее, чтобы увидеть, как мой грязный плохой незнакомец поднимается по лестнице. У него была улыбка на все лицо и огромная гребаная сумка. Боже мой.
— Джейсон? Я думала, ты…
На этот раз между нами не было забора. Он бросил свою сумку на пол и обхватил мое лицо ладонями, а я уставилась на него. Его руки на моих пылающих щеках были холодными.
— Планы изменились, Джемма, — сказал он с блеском в темных, задумчивых глазах. — Я твой, грязная девчонка. Если, конечно, ты меня хочешь.
— Ты останешься?! — Бабочки закружились в моем животе. У меня перехватило дыхание.
Он взял меня за руки и нежно сжал их.
— Если ты примешь меня. Я знаю, что ты не в восторге от семейного дерьма.
— А как же дом? И Эйприл?
— Я отписал дом. И мне насрать на Эйприл. Она наебывала меня достаточно долго. С меня хватит.
Я не могла перестать ухмыляться.
— Ты свободен? Действительно свободен?
— Действительно. И это так приятно, Джемма. Я чувствую себя хорошо… легче. Больше никаких тягот.
— А как же пресса? Представь, что они сделают, когда это всплывет.
— Я знаю, что они сделают, Джемма, и я их благословляю.
Его глаза, такие темные, такие понимающие, а улыбка такая уверенная, будто он наслаждался личной победой.
— Что ты имеешь в виду, Джейсон? Тебе все равно?
— Больше, чем когда-либо. — Он вышел на лестничную площадку, и когда, посмотрев вниз на темный двор, окликнул папарацци, приглашая их подняться, у меня задрожали ноги. Он вернулся в квартиру и нажал кнопку домофона, чтобы впустить их. Я попыталась отступить, но он протянул руку. — Не прячься, Джемма. Я хочу, чтобы весь мир увидел.
Мое сердце бешено колотилось, когда я услышала шаги на лестнице. Он шагнул ко мне и взял за руку.
— Джейсон,
