короны леди Октавия гораздо приятнее, чем в ней. Сказать, что золото давит на череп и вызывает проблемы со здоровьем? Нет, за такое и казнить могут.
— Пойдем, Алевтина, — галантно улыбаясь и отдавая честь, маркиз повёл меня на выход. — Вы забыли реверанс, моя госпожа. Не мне, королеве. Ох… Ладно, забудьте.
Дворцовые стражники завистливо глядели вслед синему мундиру капитана, увешанному орденами и медалями. Чтобы отметить радостное событие, было принято решение прогуляться пешком и зайти в ресторанчик, посидеть за бокалом вина.
— Эрла, кажется, вам пора хоть раз побывать у меня в гостях, — завлекательно улыбнулся мужчина, остановившись у цветочного лотка. — Гортензии или герберы?
— А? На ваш вкус, — мой рассеянный взгляд блуждал по торговым лавкам в центре столицы, случайно зацепившись за газетный киоск.
Солнечные лучи, отраженные от многочисленных стекол, меди, бронзы и даже медалей моего спутника, слегка слепили глаза. Подойдя ближе к печатному прилавку, я всмотрелась в свежие издания. Давно не читала новости, а ведь раньше каждый день листала газеты.
— Новости науки, — показал рукой капитан на неприметный журнал в углу витрины. — Уважаемый, дайте-ка нам научную газету.
— Смотрите, это Мартин, — от удивления вырвался протяжный «ох». — Мой коллега. Прямо на первой странице!
— Ну и ну, — недовольно цыкнул Алеон, сердито нахмурившись. — Этот ваш… по совместительству друг?
Да-да. Наверняка его маленькая, но очень продуктивная лаборатория при кафедре снова поразила медколлегию небывалым изобретением.
«Целитель Мартин Лютер утверждает: бактерии нового типа опасны для магов. Но нет повода для паники! Научно-исследовательская лаборатория под руководством доктора Лютера открыла новейший способ исцеления страшного недуга из дремучих лесов Ликантропа. «Мы не спали ночами и рисковали резервом», — так исследователь описывает процесс своего открытия. На данный момент новейшие разработки вакцины строго засекречены, но доклад мистера Лютера о найденных типах бактерий произвел фурор в научном целительском сообществе. Представят ли отважного медика к государственной награде за спасение магов от ужасной участи?».
Своего… открытия?
Глава 44
— Счастье моё, не плачь, — утешающие поглаживания по волосам ни капли не облегчали ситуацию.
— А и не плачу. Глаза потеют, — бессильная горькая злость накатывала волнами, разбиваясь о берег чужого… предательства.
«Курочка, что значит выдал за своё? — несказанно удивился Мартин, взяв трубку. — Это научное открытие, оно принадлежит миру, а не тебе или мне!».
Вот только научный отдел медколлегии снаряжает огромную щедро профинансированную экспедицию в Ликантроп, и даже вахтерша на входе несказанно удивилась моим расспросам. Эрла Алевтина Пономарёва, несомненно, талантливая целительница, но какое отношение она имеет к открытию известного доктора магической медицины? Не надо примазываться к чужим достижениям, милочка, пытайтесь выиграть место в экспедиции честно. Окажетесь полезной мистеру Лютеру — возьмут младшим научным сотрудником или лаборантом.
Как я не снесла академгородок столицы — ума не приложу.
Даже знакомые целители и неодаренные медики поглядывали косо, за спиной нелестно шепчась об обнаглевшей иномирной лекарке. А Мартин не пожелал ничего объяснять, лишь отдалился и копил мои недоумевающие письма, не открывая почтовый ящик.
— Я же сама послала ему образцы заказной бандеролью со сверхтщательной магической защитой, — яростные слёзы закипали на глазах. — Со всеми заметками, примечаниями, описанием!
— Которые наверняка уже переписаны и уничтожены, — озадачено продолжил мысль Алеон. — Искорка, хочешь, я его просто убью? Мне можно, я аристократ.
От услышанного предложения накопленное водохранилище дало трещину, и дамба сдержанности рухнула. Крупные, почти крокодильи слёзы покатились по щекам.
— О, пламя, ты же не любишь аристократов, — перепугался фиктивный жених. — Тогда я убью его на правах боевого мага, капитана гвардии и просто заступника твоей чести, идёт?
Да не хочу я, чтобы он умирал! Я хочу справедливости! Чтобы он… Чтобы все эти обнаглевшие «хозяева жизни», пытающиеся меня использовать, ответили по закону. И грубой силой вопрос не решить. Только подавать иск в суд для оспаривания права на интеллектуальную собственность. В конце концов, у меня есть свидетели и первый вылеченный пациент. Есть письма, которые я отправляла Лютеру с подробным описанием моих научных изысканий. И даже деньги… Даже деньги на судебные тяжбы есть.
— Проще убить, — скептически протянул Клод, но, видя выражение моего лица, спорить не стал. — Позволь оплатить твоего адвоката.
Чтобы успокоиться, потребовался целый кофейник крепчайшего эспрессо с коньяком и глубокая медитация, напоминавшая целебное забытье. Я же к нему со всем сердцем, уважением и фельдшерскими байками, а он меня в лужу с размахом! За что? Достаточно было просьбы, чтобы я безоговорочно дала согласие на передачу прав его лаборатории. Да, не за просто так, а возможность тоже участвовать в исследованиях. И это было бы честно!
— Честность в нашем мире не лучший помощник, — грустно улыбнулся эрл Клод, баюкая меня в объятиях. — Хочешь расцарапать ему морду и заехать каблуком промеж ног? Могу устроить.
— А ты хорош, — протянула с невольным уважением, пытаясь затолкать поглубже жалость к себе. — Приберегу тебя на случай бескомпромиссной войны.
Нет, я больше не позволю истории повториться вновь. Теперь я не одна, у меня есть деньги, какие-никакие связи и знание собственных прав. Даже заявление написать могу сама — невообразимая роскошь по сравнению с событиями пятилетней давности.
— Едем ко мне, — решительно хлопнул рукой по столу Алеон. — Пригласим адвоката. Нет, двух адвокатов, пусть представляют твои интересы и размажут этого червяка по мостовой. Умники из медицинской коллегии тебя ещё на руках будут носить и умолять поработать на благо их вшивых задниц.
* * *
Стоя перед особняком Его Гвардейшества, я слегка усомнилась в собственном зрении. Это особняк? Да ну на фиг! Это же Эрмитаж, не меньше!
Три этажа лепнины, позолоты и произведений искусства в духе лучших итальянских художников, на каждом шагу воспевающих воинскую, литературную и любовную славу. Дорогущие ковры с пушистым мягким ворсом, по которым — инфаркт обеспечен — можно и даже нужно ходить в уличной обуви, иначе служанкам будет нечего делать. Сами служанки — пятеро прелестных юных созданий от шестнадцати до восемнадцати лет — рядком выстроились в круглом холле поприветствовать хозяина и его гостью. Одна краше другой.
— Эрл Клод, — от недобрых ноток его благородие запнулся об ковёр и перевел на меня возмущенный взгляд.
— Эрла Алевтина! Они же еще совсем крошки, — прошипел он на мои подозрения. — Дочери старых слуг: дворецкого, повара, садовницы, прачек. Не мог же я взять на постоянное проживание только взрослых, а их маленьким дочерям отказать в крове.
— Оу, прошу прощения, — пахнет адекватностью.
Горничные и впрямь оказались совсем неопытными девочками, умеющими только одно — прибирать дом. Обо всем остальном все пятеро не имели ни малейшего представления и не боялись
