большой, светлый, овальный с прозрачно-витражным потолком зал, за круглой кафедрой полукругом сидели тринадцать рыл, в основном, антикварного возраста: мастера-судьи, в большинстве своём смотревшие на Лая с жалостью, но поджимающие губы. Типа: «Осудим, с глубоким внутренним сожалением», так и читалось на их мордасах. Кроме этого, в зале суда сидели, копошились и подпрыгивали многочисленные зрители — дело-то было резонансное, освещённое прессой и, скорее всего, слухами и разговорами. Кстати, пару знакомых рож, из которых мы вчера выбивали показания, я в зрительском атриуме отметил.
Ну и длинный стол, за которым с одной стороны торчал представитель истца, а с другой встали мы с Лайем.
— Господин Лай, а кто с вами? — поинтересовался один из судей-заседателей, имея в виду мою персону.
— Это мой… представитель в суде, — запнувшись, с несчастным видом, выдал клиент.
Что вызвало удивлённый шум, усмешку корпората, ну и удивлённое бормотание и переглядывание в судейских рядах.
— Кто вы, представьтесь, представитель, — обратился ко мне всё тот же говорливый судья.
— Епископ Михайло Потапыч, — изящно приподнял я сетсон. — Изволите ознакомиться? Договор представителя, — помахал я соответствующей бумажкой.
— Да, предоставьте, — отстранённо произнёс судья, так что бумажку я им на стол начислил.
Атриум шумел, судьи шушукались, наконец, какая-то престарелая перечница из судейских рядов повысила голос, которым не в суде говорить, а лесозаготовочные работы осуществлять — перепилит к чертям любой многовековой бор.
— Вы — не гражданин Вакана!
— Ага, — сиволапо ухмыльнулся я, помахав лапой.
— Вы не можете представлять гражданина в суде!
— Да-а-а? А в каком законе Вакана это написано, не напомните ли, уважаемая? — полюбопытствовал я.
— Так не делают!
— А закон-то какой?
— Вопрос снимается, — пробасил первый говорун, зыркнув на перечницу. — Хотя такое и не принято, но закона, запрещающего или требующего от представителя быть гражданином — нет. Хотя зачем это вам, мастер Лай — не понимаю, — сообщил он, с сочувствием глядя на клиента. — Что ж, давайте начнём тяжбу. Господин Ферл Плауструм, озвучьте претензии.
И закаркал вороной, иной раз подхрюкивая боровом, истец. Что было зоологическим нонсенсом — сам он был каким-то волчарой позорным по тотемному духу.
Ну а трындел — так мол и так. Купили, а тут мастер, руководитель производства, сваливает. Сплошные убытки, развалил своим руководством такое предприятие, пусть компенсирует, а потом валит.
— Претензия законна, — переглянувшись с коллегами озвучил говорун. — Мастер… точнее — епископ, есть что возразить?
— Есть, уважаемый суд, — потёр я чистые и сухие лапы. — По законам Вакана, точнее, по закону и уставу консолидирующих корпораций, если в уставных документах не установлено иного — всё так, — начал я, вызвав лёгкое окосение у части слушателей и нескольких судей. — Но подобный закон в данном случае… неприменим.
— Это с чего бы это, представитель?
— А с того это, что данный закон регламентирует взаимоотношение дольщиков, внёсших свою лепту в компанию
— А корпорация Плауструм выкупила эти доли, законно. Став полноценным совладельцем и дольщиком, со всеми правами. И даже провела аудит имущества, — пожал плечами судья. — Убытки и вправду огромные.
— Только сознательные, господин судья. Взгляните, — подошёл я к столу и выложил показания. — Каждый, подчёркиваю — каждый из дольщиков, у которого Плауструм покупал долю «за полную цену» ручаются, что честно предупредили о том, что данные доли столько не стоят.
— Действительно, так, — через минуту шушуканья и ознакомления последовало от судейства. — И это — вызывает вопросы…
— И не указано в законах! — закаркал Плауструм, злобно зыркая на всех, даже на судью, даже на меня.
— Не указано, так. Нам надо посовещаться, — сообщил судья.
Посовещались, я насторожил уши — вроде как в среднем по судятнику пришли к выводу, что вешать на Лая «все долги» не стоит, сошлись в обсуждении на трети. А убытки Плауструм в этом раскладе — их проблемы, были в курсе неликвидности покупаемого. Хотя в данном случая я уже создал прецедент для ваканского законодательства — такие аргументы использовались в уголовном, а никак не гражданско-имущественном праве.
— Сторонам есть, что сказать? — уточнил судья.
— Ага! — радостно помахал я лапой. — Итак, судья: согласно законам Вакана, Плауструм выкупил не только права на доли, но и обязанности владельцев?
— Это… логично, — кивнул судья, переглянувшись с коллегами.
Как раз тот «люфт» законодательства, хромая нога, на которую я обратил внимание, знакомясь с законами. И судья признал, в данном и конкретном случае, при непротивлении коллег, этот факт.
— В таком случае, судья, я как представитель Лоса Лая, на основании закона «об имущественных спорах дольщиков», объявляю встречное судебное требование корпорации Плауструм, дольщику корпорации «Мобили Лая»!
29. Сомнительный фулл хаус
Моё заявление вызвало некоторый ажиотаж. Плауструм защёлкал клювом, но вскинулся и влез в какой-то саквояж, несомненно, для ознакомления с законами. Тем не менее, в их рамках моё требование было совершенно нормально. Дело в том, что пусть не прописывалось, но подразумевалась «добросовестность дольщиков». Если дольщик не добросовестен, то глава консорциума может его просто изгнать, именно как глава консорциума. И требовать через суд… компенсацию корпорации. Вся беда Лоса была в том, что он именно покидал корпорацию, тогда как ему всего навсего надо было… разогнать дольщиков за недобросовестность. Ну и сыграл роль тот момент, что иск был от Плауструма: кто суд инициирует, тот музыку и заказывает, до поры. Но главное, для чего я суетился: суд признал ответственность дольщика за долю, вклад и её состояние.
— Поясните суть иска, представитель.
— Поясняю. Мой клиент, Лос Лай, на основании недобросовестности, неисполнения его распоряжений как главы компании, выводит из компании дольщиков.
— Он собирался покинуть компанию! — заверещал корп.
— Передумал, — сиволапо оскалился я, на что Лос, до которого стало доходить, закивал как болванчик.
