обмениваются их самые многообещающие протеже, представляют собой не слив стратегически важных данных и не обсуждение будущих интриг и заговоров, а самые обычные любовные письма.
Они говорили обо всем на свете — о мечтах и надеждах, о музыке, которая заставляла их сердца биться чаще, о книгах, заставляющих размышлять. Он рассказывал про закаты, буйством красок которых наслаждался во время одиноких прогулок, а она рисовала ему картину утреннего тумана, окутывающего парк университета. С каждым письмом они все глубже погружались в мир, где могли быть искренними и свободными. Они узнали друг друга лучше, чем кто-либо другой, раскрывая свои самые сокровенные мысли и чувства. Эти письма стали для них настоящим оазисом в мире холодного расчета и бесконечных масок, местом, где они могли быть не шпионами, а просто собой.
И конечно же, они обсуждали судьбу Империи и свое место в ней. Оба чувствовали, что это их предназначение — остановить проклятую войну, изменить этот жестокий мир к лучшему, действуя со своей стороны баррикад. Ведь до тех пор, пока эти баррикады существуют, им не быть вместе. Никогда.
* * *
И вот, много лет спустя, две фигуры в невзрачной одежде скользят по грязным тротуарам незнакомого города. На их лицах отчаянно борются тревога и радостное нетерпение. Наконец, они сворачивают в узкий переулок, ведущий к скромному мотелю. Только здесь они смогут на мгновение забыть о своих масках и ролях. Внутри нет вообще никакого персонала — специальная автоматика распознает денежную купюру и выдает ключи. Анонимность, возведенная в абсолют. В Империи, безнадежно отставшей от остального мира, такое было бы попросту невозможно.
Едва смолкает щелчок замка, как они набрасываются друг на друга в страстном поцелуе, словно дикие звери. Разорванная одежда летит на пол вместе с хрупкой утварью отеля. Эти невозмутимые стены наверняка повидали многое, но даже им не приходилось быть свидетелями такого бурного проявления подавленных эмоций. Это стихийное воссоединение душ и тел даже «сексом» трудно назвать, ведь по щекам возлюбленных безостановочно катятся слезы. Они ждали этого момента долгие годы — строили хитроумные планы и изощренные заговоры. Власть каждого из них в стране почти безгранична, их лица постоянно мелькают на первых полосах газет. Но если хоть одна живая душа узнает о том, что они были здесь вдвоем — их обоих ждет неминуемая казнь. И все же это риск, на который они готовы пойти без сожалений.
Наконец, пламя страсти утихает. Возлюбленные нежатся в постели, наслаждаясь теплотой объятий. Секретные службы всего мира заплатили бы целое состояние за подобные кадры, а журналисты продали бы душу дьяволу, лишь бы хоть одним глазком заглянуть в этот невзрачный уголок чужого счастья, краем уха услышать их тихие разговоры.
— Ты все-таки не вышла за того скользкого недо-принца, — замечает мужчина. — Имей в виду, я не против твоего брака, если он будет фиктивным.
— Я знаю, — кивает женщина. — Просто этот придурок вконец достал меня со своими приставаниями.
— Повезло ему, у меня в столе лежит папка с десятком сценариев, в результате которых он становится евнухом.
— У меня тоже, — с улыбкой признается она.
Молчание не тяготит влюбленных. О нет, они многое хотели друг другу сказать, но все слова вдруг стали слишком легковесными, лишними. Хочется просто наслаждаться моментом, таким хрупким и мимолетном в их нелегкой судьбе.
— Хочу от тебя ребенка, — внезапно заявляет женщина.
— Ты с ума сошла! В такое время⁈
— В том-то и дело. Другой возможности у нас может и не быть.
— А о последствиях ты подумала? Каково будет мне — знать что на кону сразу две дорогие мне жизни? Каково будет ребенку — если один из нас не переживет восстание?
— Ты же знаешь, я тщательно прорабатываю все варианты. А что касается тебя — это еще один повод сделать так, чтобы все прошло гладко.
— Ты не хуже меня знаешь, что государственный переворот и «гладко» — понятия несовместимые, — тяжело вздыхает он.
— Это уже случилось, так что просто смирись, — она пожимает плечами и бросает взгляд на календарь. — Шансы довольно неплохие. Все остальное — в руках богов. Им решать.
— Им решать, — эхом отзывается мужчина.
* * *
Штурм императорского дворца — событие, которое сложно пропустить. Особенно если ты находишься внутри него в самый разгар событий. Чуть позже об этом будет гудеть вся страна и даже мир, но прямо сейчас гудят только массивные стены древней крепости под напором современной артиллерии.
— Святозар, уведите детей в бомбоубежище, — распорядилась светловолосая женщина в военной униформе. — Им здесь не место.
Ее живот уже слегка округлился, однако не настолько, чтобы это мешало ей выполнять свои обязанности.
— Вы думаете, там безопасно? — удивился генерал. — Это же наследники! Старик приказал выдать им по ампуле с ядом, чтобы они могли уйти безболезненно.
— Вы все с ума посходили, что ли? — удивилась женщина. — После того, что здесь произойдет, уже не будет ни аристократов, ни «наследников». Не губите детей, у них впереди долгая и вполне благополучная жизнь!
— И вы правда верите, что повстанцы с этим согласятся?
— Кто я по-вашему? — возмутилась она. — Все необходимые жертвы уже принесены и договоры заключены. Мы давно знали, что это случится, так или иначе.
В коридоре появилась группа стражников в бордовой униформе. Светловолосая женщина закатила глаза. Личная охрана «Импи» — только их тут не хватало!
— Госпожа старший секретарь София, его превосходительство вызывает вас к себе! — отчеканил офицер, вытянувшись по струнке.
— Я занята, — отрезала она. — Оглянитесь вокруг — время секретарей и императоров прошло. Есть только люди, которые пытаются спасти как можно больше невинных жизней в этом хаосе. Рекомендую вам заняться тем же.
— Извините, но я не вправе обсуждать приказы. Следуйте за мной или мы вынуждены будем применить силу!
В кабинете правителя, как всегда, стоял отвратительный смрад табака. София поморщилась. Если зарубежная медицина не врет, то такое пассивное курение может плохо сказываться на здоровье ребенка. Впрочем, не больше, чем заряженный пистолет в руке растерянного, загнанного в угол старика.
— Ты правда думала, что я не узнаю? — импи сверкал глазами с видом победителя, хотя жить ему оставалось, судя по всему, не больше часа.
— О чем? — женщина с явным равнодушием принялась разглядывать картины, игнорируя правителя, чье время подошло к концу.
— О твоем предательстве, о чем же еще! — вспыхнул тот. — Я принял тебя, как родную дочь, собирался сделать тебя женой своего наследника! Ты могла бы стать будущей императрицей! И что вместо этого сделала ты⁈
— Я выбрала свободу, — пожала плечами София.
— Ты сослалась на свое бесплодие! — выкрикнул старик. — А теперь носишь в своем чреве отродье этого убийцы, этого предателя! И ты правда решила, что это сойдет тебе с рук⁈
— Твой сын — избалованный роскошью ублюдок, которому не место на императорском троне. Каир, несмотря на все его грехи, в тысячу, нет в миллион раз лучше! Люди встречают его войска с радостью, дарят бойцам провизию и воду. От вашей тирании устали все — и подчиненные, и народ, и весь мир. Ты должен быть благодарен нам за то, что мы вскрыли этот гнойник до того, как вся страна превратилась в пепелище.
— Заткнись, мразь!!! — импи был уже вне себя от гнева и направил дуло пистолета прямо на нее.
— Посмотри на себя, — усмехнулась София. — Твои руки трясутся, ты в одном шаге от могилы. Все что ты одеваешь, ешь и читаешь проходит через меня. Ты правда думаешь, что эта безделушка способна причинить мне хоть какой-то вред?
Старик нахмурился, направил дуло в потолок, несколько раз нажал на курок. Однако в ответ раздались лишь щелчки.
— Проклятье, — выругался он, выбрасывая бесполезное оружие. — Стража! Схватить предательницу! Стража!
