никак.
Томас осторожно положил браслет на покрытый налетом камень.
Ничего. Никаких перемен. Ни звука, кроме звякнувшего о камень металла.
Пришло время следующего испытания.
Наверху у лампы была ручка, и, держась за нее, Томас медленно опустил светильник на одну из непримечательных каменных плит прямо перед лестницей.
Он услышал шипение пара. «Сброс давления». Томас выхватил фонарь как раз в тот момент, когда сверкающие металлические копья посыпались с потолка сквозь отверстия, невидимые в тусклом свете. Они исчезли так же быстро, как и появились, будто какой-то смертельный мираж. К тому времени, как тревога разбередила нервы Томаса, все уже пропало.
Вокруг не было никаких трупов и крови, а значит, какие бы расхитители гробниц ни побывали здесь, они тоже разгадали этот трюк.
Это означало, что покрытые налетом камни были безопасны. Простенькое испытание, предназначенное для проверки осторожности и внимательности. И его легко пройти, если знать как.
Томас все же проверил теорию. Лампа, поставленная на покрытый налетом камень, не вызвала никаких ответных реакций.
Считался ли пол за первое испытание? Или второе после вскрытия замка? Нельзя сказать наверняка. Томас следил за равновесием своего тела, когда встал на первый безопасный камень и наклонился, чтобы поднять свой браслет. Места на камне было едва достаточно для ног, и он понял, что все будет труднее, чем казалось. Древние люди были ниже среднего роста, а Томас был значительно крупнее. Ему нужно будет идти с большой осторожностью.
На то, чтобы пробраться по каменным плитам, ушло время, но Томасу удалось избежать смертельных сюрпризов. Дорожка привела его к пустой стене. Абсолютно, совершенно пустой. «Интересно».
Томас приложил руку к стене. Если статуя Тота отреагировала на профессорский браслет, то, быть может, тот же метод сработал и здесь.
Не сработал. Томас едва не потерял равновесие, стоя на безопасной каменной плите, когда услышал, как что-то движется у него за спиной.
Ему пришлось подавить желание бездумно обернуться, ведь это наверняка бы погубило его, и он медленно оглянулся через плечо. В нише, которая раньше была скрыта, стоял механический сфинкс, однако он выглядел куда более изящно и изысканно, чем те, которых Томас видел в городе наверху. «Он сделан Героном». Томасу захотелось провести руками по изгибам, изучить механизм, увидеть потенциал этой чудесной штуки… А потом он понял, что эта чудесная штука, скорее всего, убьет его.
Томас застыл, лихорадочно соображая, как побороть машину, стоя совершенно неподвижно на маленькой каменной плитке. В голову не пришло ни единой идеи.
Глаза сфинкса медленно зажглись, оживая, но вместо привычного красного цвета они сияли чистой, яркой голубизной. Сфинкс не спешил подниматься.
– Что я должен сделать, чтобы оказаться достойным? – Томас задал вопрос на греческом, надеясь, что Герон научил машину понимать язык. Сфинкс поднял голову и посмотрел прямо на Томаса.
– Ответь на это: у меня есть рот, но я не говорю. У меня есть ложе, но я не сплю. Я бегаю, но никуда не иду.
Сфинкс ответил на греческом, но с архаичными акцентами и употреблением слов, которые Томас с трудом перевел. Оставалось надеяться, что Томас все понял правильно. Он погибнет, если ошибется.
«Джесс мог бы знать ответ, – подумал Томас. – Или Халила. Или Дарио. Возможно, даже Морган. Я никогда не увлекался загадками». Это, как оказалось, было его слабостью. «Да ладно тебе, Шрайбер. В эту игру играют детишки». Его так просто не одолеть. Это было бы унизительно. А еще смертельно.
«У меня есть рот. Ложе. Я бегаю».
Решение пришло ему в голову вместе с порывом головокружительного облегчения.
– Река!
Сфинкс поднялся и вышел из своей ниши. Он направился к Томасу, и Томас огляделся, соображая, куда можно сбежать, но осторожные, неуклюжие прыжки, которыми он добрался сюда, было невозможно повторить быстро. Сфинкс не активировал никакие копья, плавно переходя с одного безопасного места на другое, и Томас подумал: «Если бы я мог сойти с пути и активировать копья сам…» Но безопасного места, куда можно было бы потом отпрыгнуть, рядом не было. Он убил бы их обоих.
Томас затаил дыхание и попытался вспомнить уроки, которые преподавал им Джесс, – о том, как выключать сфинксов в движении; к его разочарованию, в голове у Томаса не сохранились все подробности. Он тихо выругался по-немецки и понял, что вместо этого ему следовало бы помолиться, но Бог ведь наверняка его простит.
Сфинкс спокойно прошел мимо Томаса и приложил когтистую лапу к стене.
Стена со щелчком и скрипом открылась, отъехав назад и в сторону. Сфинкс присел рядом с ней, расправил свои металлические крылья и снова замер. Его ярко-голубые глаза померкли, став черными.
Томас не смог удержаться и провел пальцами по бронзовой коже. Сфинкс не шелохнулся. «Оставь его», – приказал себе Томас и нырнул в проем. По другую сторону короткого темного коридора его ждала еще одна стена.
Эта стена казалась вполне понятной. Один камень на этой стене выделялся на фоне других, выступая вперед по меньшей мере на дюйм. Казалось очевидным, что на него нужно нажать.
Это настораживало. Очевидное здесь было опасным. Томас осмотрел камень со всех возможных сторон и наконец, не найдя другого ответа, прижал к нему пальцы.
Стена рухнула в мгновение ока, и Томас застыл, потому что совершенно не ожидал увидеть то, что было по ту сторону.
Там был подземный сад. Сад из кристаллов: замысловатых структур, шпилей и квадратов, форм, которые отражали и рассеивали свет лампы Томаса на тысячу бледных оттенков. Красиво. Очень красиво.
Очень остро.
Между кристаллами имелась тропинка, но узкая. Томас подумал, что даже Джессу было бы трудно проскользнуть по ней, а Джесс был гибким, как выдра. Вряд ли кто-то такого роста, как Томас, смог бы пройти здесь, не задев чего-нибудь хрупкого. «Я не хочу их повредить». Но особого выбора у Томаса не было. Эти кристаллы, должно быть, медленно росли целую вечность.
Как только Томас коснулся одного из кристаллов, тот издал звук. Низкий, вибрирующий звук. Томас не был музыкантом; он не смог определить, какая это была нота… Но ведь вряд ли это потребуется.
Следующий кристалл, к которому Томас прикоснулся, издал совершенно иную ноту. Хм-м-м. «Пожалуйста, не превращайте это в музыкальную головоломку. Инженерное дело – да. Музыка – нет». Или, возможно, ноты вообще не имели к задаче никакого отношения.
Когда второй кристалл издал звук, первый повторил свою ноту снова. Атональную и странную.
Кристаллы, которые теперь звучали с обеих сторон от Томаса, внезапно начали расти. Томас не поверил своим глазам; нет, этого не может быть. Нет, кристаллы, которые Томас успешно миновал, не коснувшись, не указывали на него, точно заточенные ножи.
Томасу придется протискиваться мимо них. Осторожно. И когда Томас пытался это сделать, один из кристаллов прорезал его плащ и оставил тончайший порез на коже с легкостью медицинского скальпеля.
