Членом команды, наиболее активно участвовавшим в создании ЕАК, был, по-видимому, Берия, филосемит, по словам его сына. Эту идею с восторгом встретили видные представители московской еврейской интеллигенции и решительно поддержали Молотов, Каганович и Ворошилов. Комитет был, с советской точки зрения, аномальным явлением, так как сталинская система обычно исключала ассоциации, представляющие специфические интересы. Но в особых обстоятельствах военного времени этот комитет не был единственным: в начале войны для аналогичных финансовых целей был создан Всеславянский комитет, ориентированный на славян Восточной Европы и русских эмигрантов, его курировал русофил Александр Щербаков[658]. Этот союз также был создан, чтобы вызвать эмоциональный отклик у конкретной целевой группы. Кроме того, были антифашистские комитеты женщин, молодежи и ученых. Еврейский антифашистский комитет появился в 1942 году, его возглавлял директор Московского еврейского театра Соломон Михоэлс, а курировал Соломон Лозовский, заместитель Молотова в Министерстве иностранных дел и крупный государственный деятель. Этот проект оказался наиболее успешным в мобилизации как международной, так и внутренней поддержки[659].
Первой проблемой для ЕАК стало предложение о создании еврейской автономной области в Крыму. Это не было настолько безумной затеей, как может показаться сейчас. Автономные национальные округа были частью советского образа жизни; действительно, в Биробиджане на Дальнем Востоке уже был еврейский национальный округ, но этот проект не получил развития, отчасти из-за отсутствия там коренного еврейского населения[660]. Идея создания крымского автономного округа для евреев была выдвинута еще в конце 1920-x годов и советское еврейское население поддержало ее с большим энтузиазмом, хотя в конечном итоге от этой идеи отказались в пользу Биробиджана. ЕАК, чьи руководители уже в течение нескольких лет ожидали, что Советский Союз станет убежищем для еврейских беженцев от нацизма, возродил предложение о Крыме, ссылаясь на то, что американские евреи с готовностью окажут финансовую поддержку. Предложение в 1944 году было отправлено Сталину через Лозовского и Молотова, но Сталин ответил отрицательно, и предложение было отклонено[661]. Очевидно, это оставалось в его памяти как свидетельство амбициозных стремлений, подозрительных внешних связей (хотя комитет для того и создавался, чтобы собрать у американских евреев деньги на оборону!) и потенциальной ненадежности того, что он, без сомнения, уже воспринимал как внутреннее еврейское лобби.
Бедственное положение евреев, выживших в Европе после холокоста, стало одной из самых острых международных проблем, когда война подошла к концу. Хотя большевики всегда были противниками сионизма, Советский Союз стал одним из первых сторонников создания государства Израиль. Он искал плацдарм на Ближнем Востоке, а также играл с капиталистическими державами в любимую сталинскую игру «разделяй и властвуй» (США поддержали создание Израиля, в то время как Британия, как колониальная держава, имевшая свои интересы в регионе, сдерживала этот процесс). В дополнение к соображениям реальной политики Молотов также лично сочувствовал созданию еврейского государства, хотя неясно, разделял ли когда-нибудь это отношение Сталин[662]. По словам сына Берии, у Сталина и Берии была более макиавеллиевская идея, что, «способствуя созданию Государства Израиль, они обеспечат для Советского Союза поддержку со стороны международных финансовых кругов. Они видели в этом государстве базу для влияния на еврейский мир со всеми его финансовыми ресурсами в интересах СССР»[663].
Советский Союз был первой страной, которая 17 мая 1947 года признала Государство Израиль де-юре. Осенью 1948 года будущий премьер-министр Голда Меир прибыла в Москву в качестве первого полномочного представителя Израиля. Московские евреи встретили ее восторженно, а Полина Жемчужина, обняв ее на дипломатическом приеме, сказала ей на идише, что она «еврейская дочь». Для Сталина этот энтузиазм сам по себе был чем-то вроде предупреждающего сигнала. Проблемы в отношениях между двумя государствами возникали еще летом 1948 года, что усугублялось потоком американских денег в Израиль в первый год его существования. Советский Союз не мог с этим конкурировать. В Соединенных Штатах помощь Израилю уже рекомендовалась как способ блокирования коммунистической экспансии в условиях холодной войны. Эмиграция евреев в Израиль была еще одной проблемой, поскольку Советский Союз, который вообще сделал легальную эмиграцию почти невозможной для своих граждан, не был склонен делать исключение для евреев. «Ни финансовой помощи, ни переселения», – так разочарованная Меир подвела итоги своего визита после отъезда из Москвы в марте 1949 года[664].
Международная деятельность ЕАК была чрезвычайно успешной, особенно с социально сознательным американским еврейским сообществом – у многих американских евреев были российские корни и многие из них симпатизировали левым. Но, конечно, с учетом международной напряженности, холодной войны и готовности Сталина видеть потенциального шпиона в каждом иностранце здесь таилась опасность. Она увеличилась оттого, что внутри страны ЕАК приобрел огромную популярность, – российские евреи воспринимали его как своего защитника в советской системе. В одном из отчетов органов безопасности неодобрительно отмечалось, что ЕАК превращается в нечто вроде министерства по делам евреев. Это было тем более опасно, что в народе стало набирать силу негативное отношение к евреям как к привилегированной элите, которая «отсиживалась во время войны в Ташкенте».
Похоже, что предложение распустить ЕАК чиновники ЦК по идеологии впервые обсуждали зимой 1946–1947 годов. Признавая, что вначале ЕАК играл положительную роль, они утверждали, что его антифашистская миссия уже не актуальна, что ЕАК стал слишком тесно дружить с американскими евреями и пытается действовать в качестве еврейского лобби в Советском Союзе. Кроме того, тревожило то, что среди советских евреев, особенно среди интеллигенции, стал набирать популярность сионизм. Политбюро обсуждало этот вопрос три раза, но не пришло ни к какому решению, без сомнения, из-за того, что члены команды поддерживали ЕАК[665].
Затем случилось шокирующее событие – в январе 1948 года был убит Соломон Михоэлс, председатель ЕАК и директор Московского еврейского театра. По официальной версии, он погиб в Минске в результате автомобильной аварии, но сразу же распространились слухи о том, что в этом было что-то подозрительное. Службы безопасности заявили, что это работа польских националистов или, наоборот, сионистов, стремящихся скрыть свои гнусные сделки, связанные с созданием Государства Израиль. В народе ходила третья версия: за этим стоял Сталин, и теперь мы знаем, что так оно и было[666]. Должно быть, это крайне встревожило членов команды, особенно Молотова, чья жена была не только сторонницей ЕАК, но и личным другом Михоэлса. Другие члены команды – еврей Каганович, Ворошилов и Андреев, у которых были жены-еврейки, Берия, сторонник ЕАК и хороших отношений с Израилем – также имели основания для беспокойства. Жена Ворошилова Екатерина, урожденная Голда Горбман, старая большевичка (и, следовательно, противница сионизма), которая в юности перестала ходить в синагогу, тем не менее
