пощечину за ошибку, на следующий день он брал меня с собой за мороженым. Раньше он играл в настольные игры со мной и Скарлетт. У нас были все, игры, которые были выпущены «Хасбро». Моей любимой игрой была «Клуэ», любимой игрой Скарлетт был «Скраббл». Папа предпочитал «Монополию».
Он злился не каждый день. Часто, но не каждый. И в те дни простая радость от игр наполняла наш дом. Мы смеялись. Мы дразнились. Мы любили.
Я любила своих родителей.
И ненавидела их одновременно.
Даже сейчас было трудно примирить эти две вещи.
Скарлетт боялась уезжать из-за гнева отца. Но я подозревала, что она также боялась покидать свой дом и прощаться с мамой.
Она всегда была самой близкой к маме дочерью. Скарлетт была медсестрой, первой бежавшей за пакетом со льдом или мочалкой, чтобы промокнуть разбитый нос. Скарлетт ухаживала за мамой, пока я приводила в порядок себя.
То пятно на ковре, которое мама не смогла вывести? Я бы скребла его, пока оно не исчезло, а мое негодование не разрослось бы. Тем временем Скарлетт расчесывала бы мамины волосы и гладила бы ее по щеке.
— Почему ты ушла? — спросила я.
— Потому что так сказала мне мама. — Пальцы Скарлетт забарабанили по коленям. — Я сказала ей, что ты выходишь замуж, и она заплакала, потому что знала, что ты ее не пригласишь. Она сказала мне пойти и найти тебя. Улыбаться за нее на вашей свадьбе. Я не сказала ей, что ты выходишь замуж за моего бывшего парня.
— Она знала о Джеремае?
— Нет. — Скарлетт прятала Джеремаю от наших родителей, когда мы были детьми, и, очевидно, поступила так же, став взрослой.
— Как ты смогла уйти?
— Мама дала мне пачку денег, которую прятала от папы, и однажды воскресным утром я улизнула с нашей скамьи в церкви, сказав, что мне нужно в туалет. И так и не вернулась.
Мое сердце сжалось. Мама, должно быть, знала, какой будет судьба Скарлетт, если она останется. Либо папа запретит ей когда-либо уезжать, либо найдет ей в мужья такого же мужчину, как он сам.
— Ты что-нибудь слышала о ней?
Она покачала головой.
— Нет. У нее нет моего номера. Я предложил дать его ей, но она сказала, что будет лучше, если я этого не сделаю. Кроме того, папу не будет волновать, что я ушла, не больше, чем его волновало, когда это сделала ты. У него есть его любимая боксерская груша. Может, она и выставила меня за дверь, но она не оставит его.
Любовь мамы к папе была ее смертным приговором.
— Подожди, ты ушла, чтобы прийти на свадьбу. — Это было много месяцев назад. — Где ты была все это время?
— То тут, то там, — пробормотала Скарлетт.
То тут, то там? Это не было ответом.
— Как ты добралась до Монтаны?
— На автобусе.
— Ты все это время была в Клифтон Фордж?
Скарлетт не ответила.
Так вот почему Лео утверждал, что видел моего двойника в «Бетси»? Это, должно быть, была она. Я списала это на то, что он был пьян, но, возможно, он действительно видел моего близнеца. Если она была в городе, почему не нашла меня? Где она жила? Как это возможно, что никто, кроме Лео, не узнал ее?
— Что происходит? О чем ты мне недоговариваешь?
Она неловко заерзала, отказываясь встречаться со мной взглядом.
— Скар…
Раздался звонок в дверь.
Скарлетт подпрыгнула, сотрясая весь диван.
— Кто-то пришел?
— Все в порядке, — заверила я ее. Кого или чего она так боялась? Она боялась, что папа выследит ее? — Не волнуйся. Это, наверное, Шоу.
— Шоу? — Ее взгляд метался между мной и экраном, где по-прежнему застыло его лицо. — Какой еще Шоу?
— Шоу Вэланс. — Я указала на телевизор. — Мужчина, который живет по соседству.
Она моргнула, и у нее отвисла челюсть.
Я оставила ее там, разинув рот, а сама поспешила к двери и распахнула ее, не потрудившись посмотреть в глазок. Шоу, вероятно, пришел сюда для дополнительной поддержки.
— Прив… Джеремая? Что ты здесь делаешь?
Я задала вопрос, но когда его пристальный взгляд скользнул мимо меня в дом, ища, я знала ответ.
Он был здесь ради Скарлетт.
— Тебе нужно уйти. — Пока у меня не будет ответов, он не войдет в этот дом. Я закрыла дверь, но он просунул ногу внутрь.
Затем он поднял пистолет, которого я не заметила.
И прижал дуло к моему лбу.
Глава 24
Шоу
— Привет, пап.
— П-привет, Шоу.
На телефонной линии повисла тишина.
Перед тем, как позвонить, я решил, что скажу отцу, но звук его ошеломленного, глубокого голоса — голоса, который звучал в точности как мой собственный — затмил мой разум.
— Ты там? — спросил он.
— Да. — Я прочистил горло и набрал в легкие немного кислорода. — Как дела?
— Хорошо. А у тебя?
— Все хорошо.
— Твоя сестра сказала мне, что ты в Монтане.
— Да. Похоже, я собираюсь переехать сюда.
— Никогда не был в Монтане, — пробормотал он.
— Может быть, как-нибудь вы с мамой сможете приехать в гости.
— Мне бы этого хотелось. — В его голосе была улыбка. — Мне бы этого очень хотелось.
— Это было бы здорово. — Мои плечи опустились ниже мочек ушей.
Этот телефонный звонок стал огромным препятствием в моем сознании. Под таким сильным давлением со стороны моей мамы и сестер, которые требовали связаться с папой, я превратил это во что-то грандиозное.
Но это был всего лишь телефонный звонок моему отцу, как и сотни других, которые я делал раньше.
Нам не нужно было говорить о прошлом. Не нужно было выяснять, почему я все еще разочарован в нем и буду разочарован еще какое-то время.
Это мог быть просто телефонный звонок, чтобы поздороваться.
Приветствие часто было монументальным само по себе.
— Как насчет этой весны? — спросил папа.
— Я просмотрю свой календарь и выберу несколько выходных, которые нам подойдут.
Папа не спросил, кому «нам». Матин, вероятно, рассказала моим родителям о Пресли.
— Звучит здорово.
— Ладно. Рад был с тобой поговорить, папа.
— Я тоже. — Его голос дрогнул. — Спасибо, что позвонил.
Я повесил трубку и отложил ее в сторону на диван, закрыв лицо руками.
Затем я вздохнул.
Мое сердце бешено колотилось, и я вспотел. Двухминутный телефонный звонок истощил мою энергию быстрее, чем часовая тренировка, которую я провел этим утром.
С тех пор как я вышел из гаража после моего визита к Пресли, я много думал о том, что она сказала. Много думал о том, что мы решили.
Пресли хотела
