я сейчас сорвусь с места и побегу за Соней и Нилом. Вот только делать я этого не хотела, да и не могла. У меня не было возможности и права сказать, что я все исправлю. Я не могла ничего изменить по щелчку.
— Может отпустишь уже мою руку? — спросила я.
— А ты и правда этого хочешь?
Подумав пару секунд, я покачала головой, а потом и вовсе улеглась на плечо Лэсли. Мне было бы стыдно говорить с ним, смотря в глаза, а так я хотя бы могла сделать вид, что лежу на подушке.
— Я и правда стала одной из тех, из-за кого злодей мог вытворять эти зверства.
— Ты правильно заметила: только одной из них. Ты создатель одного из сотни подобных сайтов, поэтому не считай, что дело только в тебе.
— Но разве это все равно не считается групповым преступлением? Да, все произошло без сговора, но я часть его схемы…
Лэсли покачал головой, из-за это мне стало щекотно.
— Эй, ну прекрати, — я хотела поднять голову с его плеча, но рука Лэса снова ее туда опустила.
— Келли, ты ни в чем не виновата. Тот, кто все это устроил, насильно втянул тебя в свою игру.
— Что ты имеешь в виду? — я нахмурилась.
— Разве ты еще не поняла? Тот, кто заставил Роузи считать, что ее преследует, он и есть наш убийца.
29 — Кто убийца?
— Заставил считать? — спросила я. — Хочешь сказать, ее никто не преследовал на самом деле?
Рука Лэсли все еще была на моей голове, поэтому он без труда погладил меня пару раз по макушке, будто жалея.
— Эй, ну не настолько же я жалкая… — начала я, но потом подумала и замолчала. — Хотя ладно, настолько. Признаю, я вообще не понимаю, что к чему. Но раз ты что-то знаешь, может поведаешь мне, эдакой глупой дурочке?
Лэсли кивнул, я почувствовала, как он усмехнулся.
— Это только мое мнение, но я и правда думаю, Роузи никто не преследовал.
— Но ведь она столько натерпелась…
Теперь охотник перестал водить рукой по моей голове, его голос стал чуть серьезнее:
— Думаю, Роузи начала видеть призраков и демонов. Почему никто не верил, когда она говорила, что чувствует и видит преследование за собой? Почему все считали ее сумасшедшей? Потому что никто на самом деле не видел то, что видит она. Роузи начала видеть демонов и заблудшие души, но видела их не так четко, как мы, привыкшие к этому с детства, поэтому она воспринимала их за преследователей. Ее мог наделить этой силой тот, кто позже подсказал ей ритуал с зеркалами. И еще думаю, из-за этого ритуала Роузи и стала Соней.
Теперь я все-таки оторвала голову от плеча парня и села прямо.
— Как ты вообще все это понял⁈ Как ты вообще пришел к такому выводу⁈
Наши лица были напротив друг друга, Лэсли долго смотрел мне в глаза, а потом перевел на секунду взгляд на мои губы. Всего секунду — столько он смотрел на них, но мое сердце все равно успело сжаться и забыть, как стучать. К счастью, длилось это недолго.
— Хочешь сказать, что поражена? Только сейчас осознала, насколько хорошо быть на одной стороне с охотником?
Пришлось сощуриться.
— Ты сейчас что, снова включил режим нарцисса?
Лэсли приподнял уголки губ, но покачал головой.
— Келли, я ведь охотник на нечисть. Я должен уметь хотя бы чуть-чуть понимать, что происходит вокруг меня, а еще должен заранее предугадывать, о чем думают духи и демоны. У тебя тоже так получится, если начнешь вести подобный мне образ жизни.
Но понимает ли он, этот самодовольный охотник, что творится у меня на душе — у дочери ведьмы? Как он мог сейчас так беспечно общаться со мной?
— Келли, неужели ты наконец-то что-то поняла?
Ага, в тот момент я, кажется, поняла, что искать логику в поступках Лэсли бессмысленно. Он просто все делает так, как ему самому угодно или выгодно.
— Я поняла, что ты имеешь в виду, но все еще не понимаю, что за существо способно на все это. Логично предположить, что в отличие от меня оно нас с тобой хорошо знает. Не просто же так оно с нами играется.
Лэсли кивнул.
— Ему как минимум известно, что ты из рода Роман и что я охотник.
— Но что нам это дает? Пусть мы и знаем, что ему о нас известно, но что это меняет? Все равно мы должны играть по правилам чужой игры.
— Мы не знаем врага в лицо, но мы знаем, какую шахматную фигуру он из себя представляет. И еще мы понимает, что имеем дело не с рептилоидом, а кое-кем другим.
— Опять ты о них? Умоляю, да забудь ты уже о людях-ящерах. Сделай мне поблажку… Я же не такая опытная как ты, теперь ты меня за любые предположения будешь высмеивать? — я замолчала. — Погоди-ка, ты уже понял, какое существо — наш убийца?
— А ты и правда любишь разводить драму на пустом месте, — Лэсли поставил мне легкий щелбан по лбу. — Я вспомнил о том разговоре про рептилоидов не потому, что пытался уязвить тебя, Келли. Просто так уж вышло, что ты сама того не ведая была довольно близка к разгадке сущности маньяка.
— Тогда я была близка к этому, а сейчас наоборот далека. Прекращай уже говорить со мной загадками. Забыл? Я люблю мелодрамы и романтические комедии, а не Агату Кристи.
— Но сказки тебе ведь тоже нравятся, это ты помнишь?
А ведь и правда, я сказала тогда, что наш убийца сам по себе как существо из сказочки.
— Хочешь сказать, что мы имеем дело с какой-то сверхъестественной тварью из детских книг?
— Сама подумай: серийный убийца обращает внимание только на молодых девушек; все девушки интересовались магической чепухой, поэтому он находил жертв путем завлекания их на рекламу. Даже те, кто не верил в магию, не боялись попытаться произнести заклинание, потому что у них, во-первых, имелось желание, которые они до смерти хотели воплотить в жизнь; во-вторых, колдовство казалось им забавой. Ведь прошлые купленные ими предметы не давали особого результата и не делали ничего плохого, так почему бы не попытаться поколдовать? Вот только существо не было
