сподвижниц Алурии — Мари д’Асторг. Она подумала, что убить пытаются её возлюбленного, Тома, и прикрыла обоих командиров защитой. Ну а после убила подосланного наёмника.
— Не повезло, — резюмировал Леопольд.
— Везение! Дорогой племянничек, везение здесь абсолютно ни при чём! Даже убей он этого свежеиспечённого де Кавелье, — Август фыркнул в усы, как морж, показывая, что думает о его дворянстве. — Ничего бы не получилось. Девица Мари, впрочем, не уверен в её девичестве, присела бы сразу своему возлюбленному на мозги, в два счёта доказывая, что императрица ни при чём. И он бы поверил! Блестящий генерал, но в интригах не силён. Впрочем, ты лучше меня знаешь, что более или менее умная женщина способна запудрить мозги любому, даже самому толковому мужчине. А ей бы и врать не пришлось.
— Мда, — почесал голову Леопольд.
— Учись, пока я жив, — наставительно поднял палец дядя. — Теперь про генерала Тома. Не повезло, конечно, бедолаге. Он так и так в тяжёлой ситуации. По сути дела, его задача максимально замедлить продвижение войск Осташкова, заставить их прийти на место рандеву не свежими, готовыми к новым боям, а измотанными засадами, постоянными атаками. Но Риволланд он в любом случае оставит, что ему рано или поздно припомнят ближайшие сподвижники Алурии.
— Это очевидно, — согласился с ним Леопольд. — Но нам-то от этого одна сплошная польза. Минус один толковый полководец, а если Тома прислушается к своему другу Луи, то это усилит республиканцев в Нейстрии.
Старый Август хотел ещё что-то сказать, но в это время вошёл слуга, и ровным, без интонаций голосом произнёс:
— Ваше сиятельство, к вам нарочный из штаба. Говорит, очень срочное донесение.
— Зови, — приказал Август и потянулся за трубкой.
Нарочный действительно торопился, так как его плащ был запылён, а сапоги забрызганы грязью. Он ворвался в кабинет, опередив слугу.
— От командующего штабом, генерала фон Шиффа, — выдохнул он. — Ответа не требуется.
Август приказал появившемуся слуге отвести посланника на кухню, накормить, а сам неторопливо взял послание, достал нож для бумаг, срезал печать, потом вскрыл пакет.
— Однако! — только и сказал граф, и его брови поползли вверх, а трубка чуть не выпала изо рта, едва он прочитал первые строчки.
Хотя фельдмаршал Осташков не шёл ни в какое сравнение, ни с Ингваровым, ни с Мансуровым, ни с ещё десятком выдающихся полководцев Склавинской империи, но большинство своих званий он заработал честно. Хотя для последнего назначения, в помощники к великому Ингварову, который будет громить безбожную Алурию, он прибегнул к помощи покровителей при императорском дворе. Но всё-таки это был склавинский полководец, чьё искусство оттачивалось не один век на полях сражения. Поэтому он тоже был уверен в том, что говорил Август фон Фалькштейн своему племяннику: Тома не будет вступать с превосходящими его в несколько раз силами склавинов и алеманов, а будет изматывать их небольшими сражениями и внезапными атаками. И к этому он был действительно готов. Не готов он оказался к другому.
Осташков ожидал, что поначалу Тома попытается закрепиться в недавно занятом Ламбертштадте, контролируя переправу, что даст ему преимущество, и ненадолго задержит продвижение армии, но Эжен Тома нарушил все мыслимые правила ведения войны, перейдя Риволу и промаршировав пару суток, первым атаковал армию Осташкова, которая только снималась с зимних квартир в Ахенбурге.
Тем не менее сражение выдалось не таким уж и лёгким для нейстрийцев, им всё-таки противостояла кратно большая армия, нежели их. Фельдмаршал попытался организовать оборону, но, как оказалось, Тома не терял времени и разместил артиллерию на нужных высотах, а маги добавили хаоса в общую неразбериху. Шокированный происходящим, он приказал трубить отступление и поспешно покинул поле битвы.
Впрочем, склавинской армии было не впервой воевать, когда командование сбежало. Несколько отрядов под командованием капитана Громова отступили, но не беспорядочно, а в недавно покинутый Ахенбург и запершись там попытались оказать сопротивление. Возможно, у них бы что-то получилось, но, к сожалению, маги отступили вместе с командованием, а четверо алурийцев просто начали жечь город. В таких условиях Громов предпочёл сдаться, чтобы не губить понапрасну ни себя, ни город.
Ещё был корпус генерала Антона Павловича Аркаса. Сам генерал погиб в первые часы битвы, но его помощник, молодой полковник Богдан Михайлович Колкхаун взяв командование в свои руки, решил не сдаваться, но и гибнуть он тоже не собирался. Поэтому найдя одного слабого мага, который не успел ретироваться со штабом, он заставил его прикрыть весь корпус щитом, что едва не убило самого мага и стал прорываться на восток, а не на север, куда сбежал весь штаб с командующим. По пути они опрокинули отряд нейстрийских магов, которые не ожидали нападения и были рассеяны кавалеристами Колкхауна.
Узнав о прорыве на восток целого кавалерийского корпуса, Эжен Тома вопреки ожиданиям адъютанта не стал беситься и швыряться тяжёлыми предметами в гонца, принёсшего дурную весть. Наоборот, он хлопнул себя ладонями по коленям и воскликнул:
— Какой молодец! Жано, обязательно узнай имя этого молодца! Думаю, рано или поздно сойдусь с ним в бою.
— Почему? — удивилась сопровождавшая его Мари д’Асторг.
Эжен Тома усмехнулся и указал на карту.
— На севере им делать нечего. Рано или поздно я туда приду по их души, а вот на востоке он может соединиться с эрцгерцогом Иоганном, влиться в его армию и попытаться всё-таки прорваться в Гельвецию. И я хочу помериться силами с таким молодцом, который единственный из всей склавино-алеманской армии не потерял голову и смог сберечь свой корпус!
В это время в палатку командования вбежал полковник Мано.
— Победа, гражданин генерал! Склавины или сдались, или отступили. Вернее сказать, отступил только один корпус, остальные просто бежали в разные стороны.
Эжен Тома, довольный расхохотался и повернулся к полковнику Мано.
— Пиши Алурии и д’Арно. Армия Осташкова повержена, и больше вам не угрожает. Я же прошу прислать подкрепления для боевых действий в Риволланде.
— Разве не лучше будет вернуться в Ламбертштадт, чтобы держать оборону там? — осторожно спросила его Мари.
— Зачем? Ждать, когда две империи соберут против нас новую армию? — удивился Тома. — Ну уж нет. Я захвачу весь Риволланд, как и собирался, и пусть они облезут.
— В Гельвеции остался Ингваров, который может ударить нам в спину, — осторожно сказал Мано.
— Великий полководец. Вот этому, — он махнул рукой в сторону, где ещё недавно шла битва. — Я научился у него. Решительность. Натиск. Манёвр. Но в Гельвеции у него этого не будет.
Тома опустился на барабан.
— Жаль, конечно. Достойный враг, а так по-дурацки сгинет.
— Ну, гражданин генерал, вы же помните, что он и не из таких
