– С тобой все в порядке, сынок? Тебя кто-нибудь осматривал? – Я отодвинулся от его руки.
– Все в порядке.
– Мы можем его увидеть? – спросил Джерри.
– Ривера отвезли на МРТ, чтобы проверить степень кровотечения, любые повреждения и наличие опухоли. Это поможет определить последствия и риски. Я отведу вас в зал ожидания отделения интенсивной терапии. Когда закончим обследование, вы сможете его увидеть.
– Спасибо. – Джерри повернулся ко мне. – Холден, пойдем?
– Задержитесь, – вмешался Дауд. В больничном свете он казался еще уродливее: грузный, с неприятным взглядом. – Парень выпил, будучи несовершеннолетним. Это не пустяки.
Тран поднял руку.
– Вы проверяли алкоголь в крови Ривера? – спросил он у Стэнсфилда.
– Отрицательный результат на наркотики и алкоголь.
Тран задумчиво кивнул, его губы сжались в тонкую линию.
– Похоже, тебе выпала довольно тяжелая ночь, – сказал он мне. – Я выпишу тебе предупреждение и отпущу. Впредь береги себя, хорошо?
Я кивнул и молча последовал за Джерри и доктором. Я должен был сам убедиться, что Ривер жив. Где-то позади меня Дауд спорил с Трэном, но лифт закрылся и отрезал меня от них.
Я держался в стороне, гадая, когда Джерри развернется, схватит меня за горло и потребует рассказать, что я сделал с его сыном.
В приемном покое отделения интенсивной терапии Джерри сел сбоку, а я – напротив него. Он позвонил кому-то по имени Дазия.
– Пока никаких новостей. Они делают МРТ. Скоро все узнаем. Как Нэнси?
Я закрыл глаза, крепко обхватив себя руками, и задремал.
– Холден?
Я резко очнулся. Джерри улыбался мне.
– Ты, должно быть, устал. Я спрашивал, откуда вы знакомы с Ривером? Не с футбола? – поинтересовался он, разглядывая мои серебристые волосы и испорченные, но дорогие ботинки.
– Не с футбола. – Я застегнул пальто, чтобы скрыть, что на мне смокинг Ривера. – Мы познакомились на… математическом анализе.
Джерри кивнул, и тут его осенила мысль. Он нахмурился.
– Во всей этой суматохе я даже не подумал, но… Ривер пошел на выпускной с Вайолет. Почему он оказался на той дороге и не с ней?
– Он спасал мне жизнь.
Джерри откинулся на спинку стула, на его лице отразилось замешательство.
– Ну… это похоже на моего Ривера. Он, наверное, говорил тебе, его мама больна. Тяжело больна. Честно говоря, у нее осталось не так много времени. И это… – Он покачал головой и на мгновение сжал губы. – Ее утрата сама по себе достаточно тяжела. Но если с Ривером что-нибудь случится…
Если что-то случится с Ривером, это будет моя вина.
К счастью, Джерри перестал пытаться разговорить меня и принялся листать журналы. Прошли часы, казавшиеся годами, и наконец доктор Стэнсфилд вернулся.
– Хорошие новости, – сообщил он. – МРТ показало, что кровоизлияние в мозг остановлено. Отек минимальный. Мы продолжим за ним наблюдать, но на данный момент, похоже, операция не требуется.
Я вцепился в край сиденья, слезы облегчения и раскаяния обожгли глаза.
Прости меня, Ривер. Мне очень жаль…
Лицо Джерри исказилось, и он приложил руку к груди.
– Боже мой… Хвала Господу! Спасибо. Огромное спасибо.
– Мы не исключили всех возможных осложнений. Головные боли, головокружение, возможно, онемение или ухудшение координации с одной стороны.
У Джерри округлились глаза.
– Он футболист. Квотербек. Один из лучших. Этой осенью его ждет Университет Алабамы…
Доктор Стэнсфилд поднял ладонь.
– Еще слишком рано судить о степени повреждений, но МРТ вселяет оптимизм.
– Я хочу увидеть своего сына.
Доктор кивнул.
– Обычно мы пускаем только родственников, но если вы не против, мистер Уитмор, можете оба пройти на несколько минут.
Джерри похлопал меня по руке.
– Все в порядке.
Стэнсфилд провел нас в помещение в форме подковы. В центре были установлены посты медсестер, а по периметру располагались палаты. Мы вошли в палату номер три. Ривер неподвижно лежал на кровати. На стенах пищали приборы, отслеживавшие его пульс и уровень кислорода. От правой руки тянулись капельницы; левая была на перевязи, забинтованная от кисти до локтя. Рану на его лбу зашили и закрыли белой марлей, к носу вели трубки с кислородом.
Джерри резко втянул воздух, и доктор Стэнсфилд мягко улыбнулся.
– Я дам вам несколько минут.
Он ушел, а Джерри медленно, осторожно приблизился к сыну, как будто боялся пошевелиться или заговорить слишком громко. Я попятился назад, пока не уперся ногами в скамейку, встроенную в окно. Я тяжело сел, позади меня небо расцвечивали первые лучи рассвета.
– Эй, Ривер. Как ты, сынок? – Он взял Ривера за вялую правую руку. – Ты поправишься. Я знаю. Ты очень сильный… – Он уткнулся лбом в руку сына и зарыдал. – О, мой мальчик…
Желудок скрутило; меня бы вырвало, если бы в нем что-нибудь осталось.
Джерри посидел с Ривером несколько минут, потом взял себя в руки. Вытер глаза и повернулся ко мне.
– Я должен позвонить другу семьи, который остановился у нас. Нужно сообщить, что с ним все будет хорошо. Его мама очень волнуется. Побудешь с ним, пока я отойду? Чтобы он не остался один?
Я кивнул, и мое сердце разорвалось на мелкие кусочки, когда мужчина мне улыбнулся. Эта открытая, добрая улыбка была такой же, как у Ривера.
Джерри похлопал сына по руке и встал. В дверях он прижал мобильник к уху.
Писк машин заполнил комнату. Я поднялся со скамейки и подошел к Риверу. Ни одна черточка на бледном лице не двигалась, оно застыло, и на сон это похоже не было. Уж я-то знаю. Я сотни раз видел его спящим. Его голова на моей подушке…
– Ты должен справиться, Ривер, – прошептал я, желая взять его ладонь, но не позволяя себе. Я не заслуживал прикасаться к нему. – Ты должен выкарабкаться и жить полной, настоящей жизнью. Ты не можешь позволить мне сделать это с тобой, слышишь меня?
У двери Джерри закончил разговор и снова совещался с врачами. Настроение улучшилось, и его лицо все чаще озарялось улыбкой. Худшая опасность миновала.
Пора уходить.
Я встал и наклонился к Риверу. За запахами больницы, антисептиков и марли чувствовался его собственный. Теплый и свежий.
– Ривер… Я…
Джерри вернулся, и я отскочил от кровати, как будто он испугал меня.
– Мне нужно идти, – сказал я.
– Ох, ладно. Что ж, еще раз спасибо…
