― буркнул Боря.
Время поджимало, такого простоя в Бориной карьере еще не случалось. Бог с ним, с роботом. За один день он все равно ничему не научится, а к завтрашнему можно будет что-то изобрести.
* * *
Чтобы хорошенько обдумать, как поступить с проклятым шпионом, Боря, плотно поужинав, отправился к набережной через парк. Еще не стемнело, а фонари уже тускло тлели в только оперившихся липовых ветвях. «Растрата», ― пожурил Боря фонари и включивших их чиновников. Настроение, и без того неважное, совсем запаршивело. Ему казалось, что он незаметно порос плесенью со спины, чуял ее пыльный привкус, но еще не видел в глаза. Прогресс! Заладили. Ничего у них не выйдет. Боря ― не пишущая машинка, чтобы так просто сместить его на антресоли.
На выходе из парка он заметил девушку. Впрочем, сперва он заметил ее золотистую макушку, поскольку девушка сидела на расстеленном поверх еще тощей травы коврике и вязала. Перед ней были разложены нелепые шапочки, цветастые шарфы, рукавицы с откидными пальцами и носки в новогодних елках. Ценников не было, так что, строго говоря, работала она нелегально.
– Хотите шарф? ― спросила вязальщица, подняв бронзовое от веснушек лицо.
– У вас ценников нет, ― возразил Боря. ― Так нельзя.
– А я вам бесплатно отдам, ― улыбнулась девушка и встала, протянув ему возмутительно пестрый шарф.
– С какой это стати? ― возмутился Боря. ― Вы потратились на нитки, к тому же время тоже стоит денег.
– А может быть, я не продаю. ― Вязальщица хитро прищурилась. ― Может быть, я покупаю. У вас.
– Я ничем не торгую, ― тут же открестился Боря. ― У меня официальное трудоустройство…
– Я куплю вашу печаль и заплачу за нее шарфом. Возьмите, пожалуйста. Он вам очень подходит.
Боря и хотел бы, но не мог оскорбиться сильнее. Этот нелепый палантин? К чему он подходит? Может, к шерстяному Бориному пальто в клетку? Или его берету? Нет, это просто смешно.
– И вовсе я не грущу, ― возразил Боря. ― Просто мне нужно решить одну важную проблему.
– Все равно возьмите. ― Вязальщица буквально впихнула ему шарф. ― Может быть, он поможет вам с решением.
Боря хотел было разразиться руганью, но пожалел девушку ― в конце концов, она предложила совершенно искренне. Обижать ее было как-то…. несолидно.
Подошел другой покупатель, сразу следом за ним ― еще двое. Борю легко оттеснили назад, и он послушно поплелся вдоль набережной, сжимая шарф и думая о Максе. Двадцать лет службы! За такой срок Боря досконально изучил всех подрядчиков фирмы и завел определенные связи в налоговой. Такое Максу недоступно! Они ведь не думают, что бухгалтерия ― это сплошь чертовы бумажки? Это люди, отношения, эмпатия! Только как все это объяснить молодому пустоголовому директору?
Кто-то толкнул Борю плечом. Он хотел возмутиться, но узнал золотые кудри, выбившиеся из-под вязаной шапочки.
– Осторожнее! ― возмутился Боря. ― Вы меня чуть с ног не сбили!
Она остановилась, взглянула на него озорно.
– А вы всегда такой ворчун? ― спросила, сверкнув глазами из-под рыжих бровей.
– Еще чего, ― буркнул Боря.
– Не ворчите, посмотрите, как здорово вокруг!..
Она вприпрыжку умчалась в догорающие угли заката, оставив Борю на промозглом вечернем ветру. Похолодало неожиданно резко, без предупредительного выстрела. Боря торопливо зашагал обратно к дому, но ветер щипал голую шею и грозился наградить ангиной к завтрашнему дню. А болеть Боре сейчас никак нельзя. Да он за все двадцать лет всего два раза брал больничный и то ― для операции на сердце.
Нет, болеть нельзя. Стыдливо озираясь, он намотал поверх поднятого воротника пестрый шарф, вдохнул его лавандовый запах и понадеялся, что в подъезде не встретит соседей.
Засмеют ведь.
* * *
Макс ждал на своем стуле и, судя по его позе, никуда не уходил на ночь. Да и куда идти роботу? Уж точно не в бар с друзьями.
Боря сделал вид, что не заметил пришельца. Украдкой размотал цветастый шарф, который теперь скрывался под воротником пальто, почти незаметный, спрятал в кожаный портфель. Макс одарил его пространной улыбкой.
– Ты команды понимаешь? ― обратился к нему Боря.
Макс кивнул, правда слишком отрывисто для человека. Боря злорадно ухмыльнулся.
– Тогда отвернись и смотри в стену.
Макс не дрогнул, и его противная улыбка снова пробудила в Борином зубе боль. Значит, договориться не удастся. Тогда Боря будет ошибаться. Он никогда не пробовал, но у него наверняка получится.
Однако Боря не оценил всю сложность ― ошибешься в одной цифре, придется и другие править. Вдобавок к зубу у Бори разболелись глаза ― смотреть на испорченные, оплеванные и загубленные счета было невыносимо. К обеду он сдался и привел все в порядок, а Макс за спиной оживился, запоминая каждое движение курсора.
– Ну, доволен? ― процедил Боря, закончив с котлетой в контейнере. ― Все записал?
– Вы ― большой профессионал! ― польстил ему Макс.
Боря молча встал со стула на колесиках, поставил пустой контейнер на стол, подошел к шкафу, достал из него шарф. Он действовал совершенно хладнокровно, попутно размышляя над психологией маньяков, завернул шарф Максу за спину и набросил ему на шею. Потянул резко и сильно, вдавив затылок с искусственными волосами в подголовник.
Макс не захрипел, не схватился за удавку. Он сидел в той же позе ― руки расслабленно свисали вдоль туловища, спина прямая, как гладильная доска, даже рот не приоткрылся в изумлении. Что-то поскрипывало, немного хрустнуло, но улыбочка так и не сползла с тонких губ.
Он попросту не понимал, что с ним делают.
Боря невозмутимо убрал шарф обратно в шкаф, заварил себе чай из пакетика. Прихлебнув, продолжал разглядывать безмятежного Макса. Подошел поближе и от души плеснул в пластиковое лицо кипятком.
Немного повредился нос ― ноздри стекли, как воск, а сквозь «кожу» стали просвечивать металлические шарниры. Макс ощупал лицо, дотянулся до пачки салфеток на столе и вытер воду.
Так у Бори закончились варианты.
* * *
Вязальщица стояла на том же месте с теми же глупыми шапками. Боря наблюдал за ней с безопасного расстояния из-за дерева. Зачем пришел? Потому что дома стало слишком тоскливо. Потому что скоро он останется без работы, и если даже его возьмут в другую фирму, то свой Макс рано или поздно появится и там. Да и не готов Боря менять фирму после двадцати лет не просто совместной работы ― настоящей взаимной любви. Он уже слишком стар для новой жизни, но слишком молод для пенсии.
– Прячетесь? ― крикнула в его сторону вязальщица, лучезарно улыбнувшись. ― А я вас вижу.
Боря вышел из-за дерева с таким невозмутимым видом,
