которые позже испещряли мои руки. Это было больно. Невыносимо, нестерпимо больно, но я не сдавалась.
Наконец, после почти месяца непрерывных страданий, Корнелия всё же решила попытаться поговорить со мной по-хорошему. Поздно. Я уже считала её дьяволом во плоти, и наш разговор, честно говоря, только подтвердил мои выводы.
— Ну, как ты тут? — было первым, что я услышала от неё.
— Если вы здесь снова за тем же, — я утёрла кровь с разбитой губы израненным предплечьем. — То мой ответ: катитесь к чёрту. Хоть убейте меня, но я не сделаю ничего, что причинит вред Лексиану.
— А кто говорил о вреде? Я желаю ему всего самого лучшего, как и любая мать для своего ребёнка, — она улыбнулась, обнажая клыки.
— Его мать погибла, — покачала я головой.
— Я подстроила своё самоубийство. Все поверили, — хмыкнула Корнелия. — Глупцы. Разве демон может погибнуть так легко? Мы не такие хрупкие, как вы, человечишки.
— Подстроили? — это отозвалось внутри гораздо большей болью, чем все мои ранения. — Вы хоть понимаете, насколько Лексу было плохо?
— Я видела всё, — чёрная радужка Корнелии чуть посветлела, и я поняла, что голубые глаза мой любимый наверняка унаследовал от матери. — Я была там, когда они нашли моё «тело». Пряталась под отводом глаз. Видела его слёзы, слышала его крик.
— И остались равнодушны к горю родного сына?! Он любил вас! До сих пор вспоминает вас самыми тёплыми словами! Не знает, что вы вонзили ему нож в спину и предали доверие совсем маленького ребёнка! — кажется, даже несмотря на сдерживающие мою силу браслеты, почувствовала, как моя ярость заставила зажечься внутри слабый огонёк.
— Это сделало его сильнее! — тьма снова окрасила глаза Корнелии в чёрный. — Я сделала его сильнее! Это из-за меня он настолько силён! Сильнее любого другого демона в сотни раз. Ни в ком ещё тьма не проспалась так рано, не была настолько сильной. Ему нужно только подчиниться ей, и она поведёт его в бой. Он станет величайшим правителем из всех. Все будут дрожать при одном только упоминании его имени и преклонят колени перед сильнейшим.
— Вы такой жизни для него хотите? Хотите, чтобы он пошёл по пути тирана? — я стиснула руки в кулаки.
— Я хочу, чтобы никто не смог ранить его так же сильно, как ранили меня! — огрызнулась Корнелия. — Его отец бесчестно поступил со мной! С нами обоими! Выбрал эту эльфийскую дрянь!
— Нет. Больше всего боли Лексу причинили вы сами. Своими же руками лишили его счастливого детства, — огонёк разрастался всё сильнее. — Ему наплевать на то, что у Гора и Лисси другая мать. Только вас это и волнует. Из ревности вы оставили своего ребёнка сиротой, один на один с отцом, который не испытывает к нему тёплых чувств! Он лишился вашей заботы! Лишился вашей любви!
Глаза Корнелии снова начали светлеть, и на мгновение у меня даже зародилась надежда на то, что я смогу справиться, переубедить её, спасти сразу две жизни. Но первая жена Императора тряхнула головой, прогоняя наваждение. Задумчиво хмыкнула, разглядывая меня по-новому.
— Теперь я понимаю, что он в тебе нашёл. Ты очень светлое дитя, помогаешь ему сдерживать, контролировать свою безграничную силу, бороться с ней. А значит тебе тем более не место рядом с ним. Когда мы убьём тебя у него на глазах, уверена, произойдёт всплеск невероятной силы. И тогда уже ничего не сможет его остановить, — довольно усмехнулась Корнелия.
— Мне своей жизни не жалко: ради него, я готова на всё. И, чтобы не допустить того хаоса, в который вы хотите ввергнуть мир, я не сдамся. Никогда, — я упрямо поджала губы.
— Что ж, тогда мы убьём тебя уже завтра. Я приволоку тебя прямо под его окна и прикончу прямо у него на глазах. А он, бедняжка, даже ничего не сможет сделать, — кажется, Корнелии эта мысль приносила удовольствие.
— И как, интересно, вы проберётесь мимо охраны? Как пройдёте сквозь защиту? Да пока вы будете с этим возиться, Лексиан успеет перебить вас всех. Ему, конечно, будет очень жаль вас, но чего только не сделаешь ради блага любимой страны и любимой девушки, которая, в отличие от вас, была рядом в трудные моменты его жизни, — я, понимая, что умру в любом случае, разошлась не на шутку, чувствуя даже какой-то азарт.
— Ты… ты… невыносимая девчонка! — вдруг воскликнула она, словно обиженная маленькая девочка и, развернувшись, вышла из комнаты, оставив меня в недоумении.
— Что ж, похоже, демоны боятся колкостей, — даже немного повеселев, хмыкнула я.
Но моего веселья надолго не хватило. Впереди меня снова ждали пытки. И боль. Много боли. Той самой, от которой я проснулась, срываясь на крик.
Из соседней комнаты тут же появился Лекс, ничего не говоря, стиснул меня в крепких объятиях. Я всхлипнула, прижимаясь ближе к нему, пряча лицо на плече. Меня всё ещё била нервная дрожь, но рядом с любимым боль отступала. И я поступила бы точно так же, как и тогда, если бы меня снова поставили перед выбором.
— Счастье моё, что случилось? Что тебе приснилось, любовь моя? — тихо поинтересовался Лексиан, ласково гладя по волосам.
— Да так, — тяжело дыша, ответила я, не зная, стоит ли делиться с ним подробностями.
— Сон должен быть очень жутким, раз ты так кричала. Неужели видела во сне паука? — попытался пошутить Лекс, заглядывая мне в глаза. Я слабо улыбнулась в ответ, и его настроение тут же изменилось. — Что такое? Лили?
— Я… вспомнила кое-что, — расплывчато отозвалась я.
— И что-то не самое приятное, да? — понимающе кивнул Лекс и обнял меня крепче. — Расскажешь?
— Попозже. Когда все соберёмся завтракать, — я незаметно стёрла скользнувшую по щеке слезинку. — Там… история не очень. Мне нужна будет поддержка.
— Я буду рядом. Мы все будем, — заверил меня Лексиан.
Какое-то время мы просто сидели молча. Постепенно страх и остаточная боль отступили, я вздохнула с облегчением. Лекс продолжал гладить меня по голове, успокаивая. Только теперь я кое-что поняла.
— А что ты делаешь в моих покоях? — я чуть отодвинулась, подозрительно прищурилась, разглядывая любимого.
Судя по взъерошенным волосам, он сегодня спал в соседней комнате. Это подтверждала и вчерашняя одежда,
