и какие вопросы после этого возникнут у полиции? В том числе и к частному детективу, который в числе последних общался с мистером Голдштейном. Не то чтобы Джек планировал его убивать, нет… просто перестраховывался на случай, если что-то пойдёт не по плану. Тем более, что по его опыту планы вообще редко сбывались и срабатывали как надо.
– Хорошо, я передам, ожидайте, – сдалась, наконец, секретарша после ещё пары неудачных попыток выяснить имя звонившего. Но Джек оставался непреклонен, наплевав на банальную вежливость.
– Голдштейн, слушаю.
– Здравствуйте, мистер Голдштейн, это Дж…
– Да наплевать, я и так знаю, кто ты, чёртов придурок! – тут же перебил его босс мафии. – Меня не интересуют формальности! Просто скажи мне: тебе удалось сделать то, о чём я тебя просил?
Джеку сразу представилось лицо собеседника и как он забавно шлёпает губами в бешенстве, вопя всё это в трубку. Картинка порядком повеселила сыщика и на его лице появилась улыбка. И она стала только шире, когда он представил всё то, что планировал сделать с этим наглым, заносчивым толстяком.
– Практически, сэр. Я смог обнаружить компромат, но его у меня перехватили, и мне потребуется ваша помощь. Точнее ваша и ваших ребят. И да, должен сразу предупредить: ситуация сложная, там может появиться и ваш друг мистер Нэпьер, потому я попросил бы вас не нападать на него и его людей. Повторюсь, ситуация довольно сложная.
Джек слышал, с какой злобой дышал этот губошлёп, пытаясь успокоиться. И Джеку даже показалось, что он буквально слышит, как собеседник на той стороне нервно потирает свой перстень на мизинце. И, к удивлению детектива, Голдштейн нашёл силы с собой совладать.
– Хорошо, я никого не трону. Ты выступишь посредником, надо полагать, и тот мелкий уродец прибудет туда на тех же условиях? Хочешь выторговать себе сделку получше? Умно. Но не сомневайся, больше меня он предложить не сможет.
– Что вы, сложность как раз состоит не в этом. Да и как я могу? У меня ведь уже договор с вами, – Джек во всю источал елей, стараясь звучать как можно невиннее, но с трудом сдерживал злую иронию, что рвалась из него от воспоминаний о Сэме. – И у меня нет причин его нарушать. Ведь нет же?
Как Джек и предполагал, Голдштейн решил, что он попросту ещё не в курсе о судьбе напарника, и потому не стал разубеждать сыщика.
– Разумеется нет, мальчик мой. Мы сможем долго и плодотворно сотрудничать. Твои навыки меня приятно удивили, и такой человек, как ты мне бы очень пригодился! Ладно, что там с местом?
– Встретимся у реки, рядом с заброшенной ткацкой фабрикой. Знаете это место?
– Кирпичная пятиэтажка у реки? Знаю, как же. Городу давно стоило уступить её мне, уж я бы навёл там порядок… Хорошо, во сколько?
– Давайте через три часа.
– Договорились.
Звонок мгновенно оборвался, собеседник детектива бесцеремонно бросил трубку на рычаг без каких бы то ни было прощаний и реверансов. Впрочем, Джека это ничуть не смутило и он начал набирать следующий номер в списке. Номер компании Джима Нэпьера.
Когда ему ответили, у него состоялся практически такой же диалог с секретаршей, как и в случае с Голдштейном, однако финал вышел чуть другой: вместо самого Нэпьера на телефон ответил один из его телохранителей, который узнал детектива — это был тот самый малый, что сопровождал их с Сэмом на машине профессора Дэвидсона, когда тот напился в гостях у Нэпьера, до участка и побоялся зайти. Ну а узнав, он без особых сомнений продиктовал Рэтчету домашний номер Джима.
– Джим, привет, это Джек Рэтчет.
– Привет, Джек, рад слышать, – чуть усталым и не совсем трезвым голосом отозвался Нэпьер. – Ты по делу, или светская болтовня?
– Скорее первое. Мне нужна твоя помощь, Джим. Ты не мог бы найти десяток крепких ребят и встретится со мной… и неким Вини Голдштейном через… – Джек бросил беглый взгляд на часы. – Через два с половиной часа перед заброшенной ткацкой фабрикой, что на набережной?
– Красная кирпичная пятиэтажка? – отозвался Джим уже более осмысленным и трезвым тоном. – Знаю это место. Город всё не хочет мне её уступать. А что за дела у тебя с Голдштейном, Джек? Я думал, ты мне друг, а выходит…
– Не спеши с выводами. В данном случае я именно как друга тебя и прошу. А Голдштейн… Всё очень не просто. И сегодня я выступаю как своего рода посредник между вами. Я тут расследовал одно дело… впрочем, не буду юлить: я искал убийцу твоей жены. В том числе и Кэт, если быть совсем точным. Так вот, мне удалось выяснить, что существует папка с серьёзным компроматом. Не уверен точно, каким именно, однако в существовании уверен стопроцентно. И убийца смог ей завладеть.
– Хорошо, а при чём тут Голдштейн? – всё не унимался Нэпьер, уже перешедший на повышенные тона и зазвучавший откровенно грубо.
– С этим всё сложно и я объясню вам всё тогда, когда мы встретимся перед фабрикой, идёт? Возьми десяток парней понадёжнее и… и предупреди их, чтобы не начали полить. Не хочу превратиться в решето прежде, чем объясню вам суть своей задумки. Всё, до скорой встречи. Конец связи!
Закончив и этот разговор, Джек прервался. Встал, прошёлся по квартире. Нервы его уже были на пределе, однако ему требовалось совершить ещё один звонок, куда как более важный. Чтобы хоть как-то успокоиться, он начал шарить по карманам своего пиджака в поисках сигарет Стоуна, которые пихнул туда ещё в день поездки на место смерти Кэт. И нашёл!
Дымя сигаретой и с трудом сдерживая кашель — уже закурив он понял, что это было худшим из решений — он начал набирать номер парфюмерного магазина.
– Здравствуйте, могу я поговорить с Эшли… простите, с вашим босом.
– Простите, с кем? – отозвался в ответ Джеку чей-то жеманный голос, по которому он даже не смог определить, с парнем он говорит или с девушкой. – Здесь нет никаких Эшей!
– Слушай, придурок, посмотри на вывеску вашего магазина и позови к телефону того, чьё имя на ней написано! – не выдержал Рэтчет.
– Минуту… – обиженно отозвался собеседник. В трубке послышался цокот каблуков, или что-то подобное.
На минуту повисла тишина, позволившая Джеку чуть успокоиться и вернуть себе душевное равновесие, а после он услышал уже хорошо
