class="p1">— Нет. Сначала Евгений Волков вел себя предсказуемо, он привыкал к управлению компанией. Но незадолго до смерти он начал интересоваться «Сириусом», стал поручать своим журналистам следить за нами. Он готовил большое расследование, разоблачение даже. Скорее всего, он сам нашел файлы среди документов отца.
— Вы могли просто подослать к нему киллера, — отметил Иван. — Не было нужды снова использовать «Жнец».
— Не все в нашей компании так считали. — Миронов бросил выразительный взгляд на Сомова, и стало понятно, кто тогда настоял на использовании программы. — «Жнец» поднялся на ступень выше, у него появились новые возможности. Пришло время для повторного испытания.
— Да уж, вы поднялись над собой, — вздохнула Карина. — Вы заставили машину убить человека, безо всякой помощи!
— Все прошло даже лучше, чем мы ожидали! — заявил Сомов, явно задетый тем, что ему припомнили былой прокол. — Если бы Волков не испугался того звука, не перерезал себе глотку, все можно было списать на сбой колонок, никто не стал бы искать виноватых! Но благодаря тому, что его баба вышла из дома, про звук вообще никто не знал, все прошло идеально!
Значит, убийство Евгения Волкова они с Кариной разгадали более-менее верно. Гордости за это Иван не чувствовал. Чем больше он узнавал, тем больше боялся того, что Артур оставил им на флэшке.
— Я не знаю, как Артур догадался, что мы использовали «Жнеца», — сказал Миронов. — Возможно, понял по методу убийства. А может, нашел в программе следы нашего вмешательства. Но после этого провести параллель со смертями Виталия Волкова и Веры было несложно, только не для него. Артур был эмоциональней, чем многие думали. Он попал в эту аварию…
— Не перескакивай через события, — вмешалась Инга. — До того, как попасть в аварию, он зашифровал «Жнеца», спрятал его от нас!
— И это тоже, — кивнул Миронов.
— Откуда вы знаете, что он спрятал «Жнеца», а не уничтожил? — удивилась Карина.
— Потому что я знал Артура. Он слишком хорошо понимал, что почти коснулся совершенства. Возможно, он бы вернулся к работе, когда эмоции улеглись, понял бы, что в жизни главное. Но та авария многое изменила. Мы не были уверены, что Артур придет в себя, не знали, каким он будет, если все же проснется.
Многое Миронов не говорил, но это читалось между строк. Пока Артур Мардис был в коме, они наверняка попытались восстановить «Жнеца» своими силами — и потерпели поражение. В «Сириусе» было всего два программиста, хотя бы близко подошедших к Артуру, Михаил Ансаров и Павел Кирсанов. Но оба они не знали, что происходит в компании на самом деле. Можно было тайно красть их разработки, однако заставить их работать над такой программой открыто не получилось бы.
Артур все же пришел в себя и даже не стал «овощем», как ожидали некоторые врачи. Но его разум был поврежден, в этом сомневаться не приходилось, и вернуться в мастерскую он пока не мог.
Если бы «Жнец» был чуть менее ценен, чуть менее уникален, на Артура махнули бы рукой. Но в «Сириусе» понимали, что эта программа окупит любые затраты. Она была бесценна, и оставалось лишь добиться, чтобы Артур вернул ее, хотя бы в виде прототипа.
Когда он умер, они сразу же забрали все его компьютеры, надеясь найти там ключ к потерянному «Жнецу». За Кариной тоже не переставали следить, хотя и не были уверены, что это важно. Однако вскоре стало ясно, что именно ей Артур оставил тайное послание, и началась охота.
— Людмила рассказала нам все, что узнала от вас, — завершил Миронов. — Признаться, даже я не мог предположить, что Артур на это способен! Такой редкий гений… и такая бездарная смерть. Как иронично, вы не находите? Теперь вы знаете, что было на той флэшке, что есть на ней сейчас. Будет лучше, если программу заберем мы. Представьте, что случится, если она попадет в чужие руки!
— А ничего не случится, — фыркнула Карина. — Потому что таких ублюдков, как вы, еще надо поискать! Никто не смог бы воспользоваться «Жнецом», кроме вас, а теперь и вы не сможете. Потому что флэшки нет!
— Я же говорил, что все эти поучительные истории не помогут! — презрительно заявил Сомов. — Только время зря потратили!
— У меня нет флэшки! — настаивала Карина. — Если вам так уж хочется меня избить, я вас не остановлю, вперед. Но это ничего не изменит!
— Тебя избить? — переспросил Сомов. — Нет, это не так интересно, как ты думаешь, хотя тоже не исключается. Но в целом, есть методы воздействовать на вас, баб, эффективнее.
Миронов только головой покачал, однако отошел в сторону. Он и сам понимал, что, если Карина не испугалась истинного наследия своего брата сразу, то и убеждать ее нет смысла. Да, она была шокирована тем, что все это время носила с собой — цифровая смерть, не иначе! Однако это не меняло ее отношения к «Сириусу».
Поэтому Миронов и Инга перешли ближе к двери, предоставив допрос Сомову. Им, как и Максиму, это могло не нравиться. Но они нуждались в «Жнеце» и готовы были получить его любыми способами.
Сомов действительно не стал размениваться на простое избиение. Он достал из-за пояса пистолет и выстрелил — в ногу Ивану.
Неожиданность и боль, жуткая, дробящая кости, сделали свое дело — он не смог сдержать крик. Да и не сдержал бы, даже если бы ему дали подготовиться. Пуля попала в колено, и Иван понятия не имел, что осталось от сустава, можно ли это восстановить. Боль, сжигавшая ногу, разлеталась по всему телу, путала чувства, мешала сосредоточиться.
— Стойте! — крикнула Карина. — Вы с ума сошли?! У меня нет флэшки!
— Не то, что я ожидал услышать, — хмыкнул Сомов. — Я повторю свой вопрос еще раз.
И он перевел пистолет на второе колено пленника.
* * *
Карина была в отчаянии. Она не знала, что сказать, что сделать, чтобы остановить этот кошмар. По глазам Сомова она видела: он готов на все. Он будет медленно убивать Ивана, а когда его не станет, переключится на нее. Если она не скажет ему, где карта памяти, то нет и смысла оставлять ее в живых.
Собственно, ни ее, ни Ивана все равно не пощадят. Это и так ясно. Виталий Волков знал намного меньше, чем они, а его судьба им известна. Поэтому вопрос теперь только в том, насколько быстро и безболезненно они умрут.
Но это тоже много. Больше, чем думают люди, наблюдающие за таким в фильмах. Отстраненно рассуждать о том, что бы я сделал, что бы я смог вытерпеть, — это
