что именно она придумала, но слушается: нутро говорит, что у них есть шанс ухватиться за нужную нить. Сам он уже до чертиков устал от этих поисков – за последние три месяца даже больше, чем за предыдущие пять лет.
Он был почти в руках, но ускользнул, и все действия приводили их к очередному тупику. Странно, как у Пайпер до сих пор есть силы думать об этом, садиться за ноутбук и в тысячный раз искать лазейки. Куда она только не залезала – иногда даже в те части интернета, где Гэри не хотел бы ее видеть.
Только она и помогает до сих пор не сдаться.
Когда он заходит домой, Пайпер уже нетерпеливо переступает с ноги на ногу посреди гостиной, держа в руках ноутбук.
– Нужны мы оба, – предупреждает она.
Гэри кивает. Он усаживается на кухонный стул, и Пайпер залезает ему на руки. Ей нравится сидеть у него на коленях, пока он ее обнимает, и летать пальцами по клавишам. А он уже не представляет другого способа заниматься безнадежными поисками.
Пайпер открывает «Фейсбук» – хотя она прошерстила его весь и, наверное, знает каждого жителя Мирамара в лицо.
– Видела же фотографии с местных праздников, – говорит она, – но не обращала внимания. Я‑то его в лицо не знаю. А ты знаешь.
– Что делаем? – Гэри заправляет непослушную рыжую прядку ей за ухо и кладет подбородок на плечо.
– Я листаю фотографии, ты на них смотришь. Увидишь Гэри Джеймса – говоришь.
Она и правда начинает показывать ему фотографии с каких-то фестивалей и массовых собраний. Гэри внимательно всматривается в лица, но пока никого не узнает.
Через минут десять, которые ощущаются, как сраная вечность, он устает. Но Пайпер не дает ему даже отвернуться, только придвигается ближе и сжимает его руку.
– Давай еще немного, и сделаем перерыв на пиццу? – предлагает она, переключаясь на следующую фотографию.
Сердце обрывается и падает. С экрана смотрит постаревшая и осунувшаяся, но все еще его копия.
– Боже, – шепчет Пайпер. – Это он?
– Да, – сухо отвечает Гэри. – Это точно он.
Фотографии полгода. Отец не то чтобы выглядит счастливым – у него худое лицо и какой-то больной взгляд. Это… месса? Да, фотография сделана на Рождество. Тяжело ему, наверное, без англиканской церкви в такой глуши.
Отец всегда был религиозным. Гэри молился его богу каждый вечер, упрашивал оставить мать в покое. Молился, чтобы их перестали бить.
Когда мама умерла, он понял, наконец, что никакого бога нет. Это выдумка отца, которому нужно было оправдать свое мудацкое поведение.
Гэри с трудом отрывает взгляд от экрана и замечает, что у Пайпер дрожат пальцы. Нет, она дрожит вся.
– Что с тобой? – спрашивает он.
– Я – тупая идиотка, – всхлипывает Пайпер. – Гэри Джеймс. Дэниел Барнс. Я должна была догадаться. Тебя же зовут…
– Гэри Дэниел Джеймс Барнс, – подтверждает он.
Никакая она не идиотка. Больше того: она – настоящая умница, и этот факт сейчас дает им обоим по роже.
Пайпер сползает с его рук, и Гэри не сопротивляется. Пространство вокруг становится пустым, а внутри все сжимается в ужасе.
Только не Пайпер, пожалуйста, если ты там есть, мразь лицемерная. Только не дай ей сейчас уйти.
«Бога нет», – напоминает себе Гэри.
Если сейчас кто и может остановить ее, это он сам.
– Я думала, у тебя нет родителей.
– Так и есть.
– Это твой отец.
– Да, – кивает Гэри, – но все чуть сложнее.
Пайпер останавливается посреди гостиной и сжимает кулаки. У нее мелко трясется подбородок.
– Ты мне никогда не врал.
– В этом тоже.
– То есть тебя действительно воспитала бабушка? И при этом ты все время искал своего отца?
Гэри кивает. Что ей сказать? Что сделать, чтобы остановить это осознание правды, которое сейчас растет в ее взгляде, становясь больным и неприятным?
В глубине души она уже понимает, что происходит. И Гэри все еще не может ей соврать.
– Твою маму… – Она запинается. – Я не хочу додумывать, Гэри.
В уголках ее глаз проступают слезы, но она упрямо трясет головой и берет себя в руки.
– Пожалуйста, расскажи мне, что произошло.
– Ты все поняла верно, – замечает он, встает и делает шаг к Пайпер. – Отец избивал нас с матерью столько, сколько я себя помню. Когда мне было восемь, он убил ее и сбежал из страны.
– Ты ищешь его не для счастливого воссоединения, да?
– Нет, – качает головой Гэри.
– Что ты собираешься сделать?
– Ты уже знаешь.
– Нет, Гэри, – она подходит к нему ближе, – хочу услышать это от тебя.
– Я собираюсь его убить.
– А я тебе все это время помогала… – Пайпер закрывает рот руками.
Она вся сжимается, в ужасе делает пару шагов назад и так отчаянно трясется, что Гэри хочется отмотать время назад и ничего ей не рассказывать.
– Маленькая, это ведь ничего не меняет между нами. Это просто моя цель, понимаешь? Моя заветная мечта.
– Заветная мечта – это что-то хорошее! – Пайпер начинает реветь. – Дом, машина, миллион баксов, настоящая любовь. Это заветная мечта.
– А у меня вот такая.
Она молчит долго, мучительно долго, и смотрит ему прямо в глаза. Слезы катятся по ее щекам, и хочется успокоить, но ему страшно касаться Пайпер. Готова ли она сейчас к этому? Нужно ли ей это?
Постепенно страх в ее взгляде сменяется чем-то другим, но чем, Гэри понять не может.
– Не хочу принимать никаких решений сгоряча, – наконец произносит Пайпер спокойнее, но голос все еще дрожит. – Сделай, пожалуйста, чай, мне нужно подумать.
– Конечно, маленькая.
Гэри заваривает ароматный напиток и протягивает ей кружку. Все время, пока возится на кухне, Пайпер не двигается с места. Все, что у него есть, Гэри сейчас отдал бы за то, чтобы узнать, что творится в рыжей голове.
Пайпер забирает протянутую ей кружку и обнимает ладонями.
– Я могу пойти во двор? – спрашивает она. – Мне нужно побыть одной.
– Все, что тебе нужно. Сколько тебя не трогать?
– Час, – уверенно отвечает Пайпер. – Мне нужен час.
Она открывает дверь и скрывается в темноте двора. Гэри садится на кухонный стул и тяжело опускает голову. Отчаяние и паника накрывают огромной черной волной.
Глава 37
Малая
Пайпер влюблена в человека, который зарабатывал на жизнь, работая в преступной группировке. Да, только машины разбирал, но факта это не отменяет.
Сейчас это кажется такой мелочью. Сколько бы Пайпер ни говорила себе, что они просто выросли в разных мирах, сегодня это не работает.
Она жила в маленьком городе, прилежно ходила
