снарядила пять кораблей и возглавила флот Галикарнаса.
– Как интересно! – глаза Томирис загорелись. – Никогда не слышала о женщинах флотоводцах.
– О! – протянул старик. – Грозная Артемисия проявила себя, как умелый стратег. Ни один ее корабль не потонул, зато от нее бежали вражеские триеры. Ксеркс восхищался смелостью воительницы и даже назначил Артемисию тираном Карии. Ее сын Писиндел правил Галикарнасом следом за ней. Но умер рано. Бремя власти взяла на себя вдова, тоже Артемисия. А вот ее сын оказался жестоким правителем. Проклятье Галикарнаса – Лигдамис второй. Наверняка, нынешнее нашествие Александра – наказание за грех Лигдамиса.
– Что же он сделал такого страшного?
– Лигдамис казнил знаменитого поэта Панасиса. Разве можно поднимать руку на поэта? Да еще выгнал из города великого Геродота. Когда эллины, объединившись, разгромили персов, сюда приплыли корабли из Афин. С ними вернулся и Геродот. Жестокого Лигдамиса свергли. Тело его растерзали возмущенные жители. Галикарнас возглавил посланник Афин Аморг. Во время его правления город поддерживал братев-эллинов в войне с Персией. Но вскоре Персеполь оправилась от войн и внутренних раздоров. Вновь сюда пришли сатрапы. Гекатоман из города Миласа, сам из местной карийской знати, подчинил себе Галикарнас. Его старший сын Мавсол, перед усыпальницей которого вы сейчас сидите, очень полюбил наш город и перенес столицу сатрапии из Миласа сюда. Вот, при нем Галикарнас и достиг процветания.
Старик готов был еще долго рассказывать о родном городе и его знаменитых жителях, но на сторожевых башнях запылали тревожные огни. Грохот барабанов многократным эхом заметался по пустынным улицам. Город, казавшийся опустевшим, мертвым, вдруг ожил, всполошился. Стрелки занимали места у бойниц. К метательным машинам подносили камни. Разжигали костры. Над огнем подвешивали котлы, в которых калили песок.
Меж холмов с восточной стороны ползло серой змеей вражеское войско. Тут же отряды разведчиков подступили к стенам с разных сторон. Завязалась перестрелка. Но вскоре все стихло. Разведчики отошли.
Македоняне основательно и грамотно приступили к осаде. Прежде всего, развернули лагерь у восточной стены с таким расчетом, чтобы снаряды от баллист, бивших из города, не причиняли вреда. Вокруг лагеря сразу же вырос земляной вал. Закипела работа и внутри. Плотники собирали детали осадных башен, готовили метательные машины, сооружали крытые передвижные тараны. Глядя на все эти приготовления, Мемнон недоумевал:
– Где посланники от Александра? Он даже не пытается вести переговоры. Хоть бы прислал парламентера с угрозами. Неужели он так меня призирает? Надо сегодня же ночью показать, с кем он имеет дело.
* * *
– Кто там шастает внизу? Сейчас получишь стрелу в зад, – крикнул стражник, выглядывая кого-то у подножья крепостной стены.
Исмен перегнулся через край. Увидел внизу старика в белой чистой хламиде с орнаментом по краю. Круглые золотые фибулы удерживали хламиду на широких плечах. Несмотря на седые коротко стриженые волосы и седую окладистую бороду, старик казался крепким, жилистым. Гордо держал голову. Руки длинные сильные. Он прикрыл глаза широкой ладонью от солнца и старался разглядеть стражника.
– Ну, чего хотел? – нетерпеливо крикнул стражник, угрожающе натягивая лук.
– Добрый человек, не надо в меня целить, – ответил старик сильным грудным голосом. – Ты видишь, я без оружия, не прячусь.
Стражник опустил лук.
– А чего ходишь под стеной?
– Надеялся повидать старого друга?
– Какого еще друга? Сдурел? Война идет, а он в гости собрался. Какого друга?
– Имя его Мемнон с острова Родос.
– Какой еще… – стражник осекся.
Подошел старший охранник.
– С кем ты там перекликаешься?
– Вон, какой-то старик. Говорит, что хочет гегемона увидеть. Якобы гегемон – его старый знакомый.
Старший охранник взглянул вниз.
– Ты кто?
– Передай своему господину: я тот, у кого он в Пелле частенько по вечерам вино пил в саду.
– А по какому вопросу хочешь его видеть?
– А не твое дело, – надоело старику отвечать на глупые расспросы.
Старший стражник не знал: злиться ему или тут же бежать к Мемнону. Прогнать старика, а вдруг он знатный посланник? Самому поспешить к Мемнону; потом окажется, что это какой-нибудь сумасшедший. Старший охранник огляделся, заметил Исмена, окликнул:
– Доложи гегемону.
Мемнон обходил укрепления. Проверял подступы к оборонительным башням. Осматривал метательные машины. Подбадривал воинов. Услышав от Исмена, что какой-то его знакомый из Пеллы желает встречи, очень удивился, но тут же поспешил на стену.
– Хайре! – радостно воскликнул родосец. – Меньше всего рассчитывал тебя увидеть.
– Хайре! – ответил старик снизу, просияв. – Кто же еще придет тебя навестить в трудные дни? Не угостишь меня вином?
– Иди к воротам, я прикажу впустить тебя.
– Нет, – покачал головой старик. – Я не парламентер. Просто, пришел повидать друга, как частное лицо.
– Неужели не войдешь?
– Нет. Здесь тебя подожду, – упрямился старик.
– Сейчас спущусь! – пожал плечами Мемнон.
Он окликнул слугу. Приказал принести из своего дома лучшего вина, охлажденной воды и фруктов.
– Пойдем со мной, – поманил он Исмена. – Я тебя познакомлю с прославленным воином.
– Тот старик? – удивился Исмен. – Он – прославленный воин?
– Еще какой! Сам – командующий македонской конницей.
Они спустились и протиснулись сквозь потайной лаз в стене. К ним присоединились двое слуг. Один нес корзину с фруктами и кувшины с напитками, другой на ходу пытался накинуть на плечи Мемнона хламиду. Старик терпеливо поджидал их. Он обнялся с Мемноном, как со старым другом.
– Ты все такой же крепкий, Парменион! – похвалил его родосец.
– И ты, я вижу, не раздобрел как финикийский торговец, – ответил на любезность македонянен. – Ходили слухи, что тебя подняли на копья, там, у Граники. Но я вижу, ты неуязвим, как Ахилл.
– Скорее, хитер, словно Одиссей.
Они присели на камни. Слуги тут же расстелили пестрый коврик, на котором появилось блюдо с фруктами. Виночерпий в медном кратере смешал вино с водой, добавил специи, разлил приготовленный напиток по серебряным кубкам. Исмен подал вино старику и Мемнону.
– Помнишь, мы так же в моем саду пили вино и вели длинные философские беседы? – задумчиво улыбнулся Парменион. – О богах, о звездах…
– Да. Хорошие были времена, – согласился родосец.
– А теперь ты не можешь меня пригласить в свой дом, и я не могу, – тяжело вздохнул старик.
– Не наша в том вина, – пожал плечами Мемнон.
– Да, конечно, я понимаю, – кивнул Парменион, отхлебнул из кубка. – Хорошее, – похвалил он, протянул бокал Исмену. – Мальчик мой, добавь еще чуть-чуть воды. Хоть я еще силен, да уж не те годы, чтобы пить столь крепкое зелье Диониса147.
Исмен добавил в бокал воды и передал обратно Пармениону.
– Красивый юнец, – сказал македонский полководец. – Но не похож ни на карийца, ни на лидийца.
– Он из далекой Скифии, – объяснил Мемнон.
– Вот как? – удивился Парменион. – И откуда ты его
