впервые от начала 1-го похода получил приказание генерала Богаевского: по случаю страстной субботы, пленных не расстреливать»[349].
Получив удар 2-й бригады в спину, красное командование свернуло наступление на Егорлыкскую. Довольный действиями частей генерала Богаевского, главнокомандующий позволил им встретить Святую Пасху в Гуляй-Борисовке, хотя в Лежанке в то время создалась тяжёлая обстановка.
Уход из Лежанки бригады генерала Богаевского, вероятно, был истолкован командованием красных за начало отступления, поэтому с утра 20 апреля (3 мая) числом до 14 000 с артиллерией их части стали подбираться к «главным силам» армии. Обоз остался под прикрытием кавалерии генерала Эрдели и частей 1-й бригады, которая насчитывала не более 1500 человек. Наступление велось с юга, юго-востока, востока и отчасти северо-востока.
Артиллерия красных обрушила на Лежанку жестокий огонь. Особенно тяжело приходилось обозу, которому некуда было деться. Он терпел и ждал своей участи. Оборону села штаб армии поручил 1-й бригаде. В течение дня красные несколько раз отходили под короткими ударами частей генерала Маркова. «Цепи его были редки до крайности, чтобы оборонять сектор такого большого протяжения, – признавал С. М. Трухачёв. – Он говорил, что наших цепей совершенно не видно, на 10–20 красных приходится один наш»[350]. В решающий момент боя марковцы выкатывали вперёд установленные на подводы пулемёты и останавливали густые цепи красных свинцовым ливнем.
Часов с 6 утра 21 апреля (4 мая) красные повели новое наступление на Лежанку. Артобстрел усилился. Видимо, зная расположение штаба армии, красные артиллеристы буквально засыпали снарядами прилегающий к нему район. Хотя дом был каменный, с толстыми стенами, и часть помещений являлись вполне безопасными, некоторые чины штаба предпочли переждать артобстрел в подвале.
Генерал Деникин стоял в маленьком деревянном домике, где он останавливался в феврале, когда армия следовала на Кубань. Дом этот тоже оказался в сфере жестокого огня, и генерал Трухачёв предложил главнокомандующему перейти в штаб. «Деникина я встретил у ворот и обратился к нему со своим предложением, – вспоминал С. М. Трухачёв. – Он согласился. Только мы вошли в коридор, где были расположены телефоны, как раздался оглушительный взрыв. Оказалось, что снаряд пробил крышу, а осколки его пробили доски, закрывавшие ход на чердак, и упали в телефонное помещение. Деникин сейчас же ушёл из штаба, а я чувствовал себя очень сконфуженным…»[351] В тот день в Лежанке никто и нигде не чувствовал себя в безопасности. Слепой случай мог сразить любого. Несколько снарядов угодило в лазарет, перебив и переранив дожидавшихся развязки боя его обитателей.
Получив радостное известие, что Егорлыкская находится в руках у добровольцев и казачьего ополчения, главнокомандующий немедленно распорядился направить туда обоз и в первую очередь лазарет, чтобы вывести его из-под губительного артиллерийского огня.
Тем временем бой становился всё более горячим. Генерал Марков двинул в обход правого фланга красных 4-ю роту Офицерского полка, числом около 35 штыков.
На повозках ротмистр Дударев быстро доставил роту к назначенному месту. Под плотным пулемётным и ружейным огнём, по длинной и неглубокой ложбине рота вышла к маленькому хутору и выбила из него красных. Хуторок состоял из двух больших сараев, крытых соломой и обнесённых соломенной оградой, внутри которой стояло несколько больших стогов сена.
Выскочив на обращённую к противнику окраину хутора, рота оказалась за правым флангом густых пехотных цепей, шагах в 400 от них. Из тыла к цепям подтягивалось ещё около 1000 подкрепления, а на хуторок смотрели 3 вражеских орудия. Заняв удобную позицию, рота открыла бешеный ружейный огонь, подкреплённый очередями единственного пулемёта, и перебила часть орудийной прислуги и их лошадей.
Однако пушки успели открыть огонь, и хуторок полыхнул костром, в котором заживо сгорело несколько раненых добровольцев. В их числе погиб доблестный балтиец лейтенант Басов.
Добровольцам пришлось поспешно оставить горящий хутор. Отступая россыпью по ложбине к своим повозкам, 4-я рота могла оказаться лёгкой добычей для вражеской кавалерии, которая ринулась их преследовать. Но ротмистр Дударев и ещё 5–6 офицеров организовали прикрытие, прицельным огнём сняв с коней несколько кавалеристов. Лава повернула назад, но тут же тучей нависла вражеская пехота, штыков в 400–500.
Во время отхода вражеский свинец разворотил лейтенанту Ильвову кисть левой руки. Добравшись до повозок, 4-я рота умчалась в село. А на подступах к Лежанке в это время кипел упорный бой. Красные захватили кирпичный завод и вышли к окраине селения в районе кладбища. 1-я бригада отчаянно контратаковала. Не раз вперёд выскакивали добровольческие тачанки и в упор расстреливали красных. Они сначала отходили, но вскоре, подтянув свежие силы, атаковали с прежним ожесточением. В разгар боя был ранен генерал Боровский, и марковцев возглавил полковник Дорошевич.
Согласно приказу главнокомандующего, походный лазарет кружным путём перемещался в Егорлыкскую, но делал это порциями, поскольку пехотные цепи красных подбирались к дороге. После полудня им удалось перерезать её, и большая часть «главных сил» застряла в Лежанке. Все раненые находились на повозках с винтовками в руках и с тревогой ожидали грядущей развязки.
Была Великая суббота, и в 14 часов в сельской церкви перед Пасхой спокойно шла служба. Под аккомпанемент артиллерийской канонады из алтаря возносились к Небу кроткие молитвы. Кроме причта и генералов Деникина и Алексеева, в храме не было ни души. Вожди армии молились в одиночестве, пока к ним не подошёл с докладом адъютант генерала Маркова.
– Начинайте! – распорядился главнокомандующий, выслушав доклад.
Генерал Марков ввёл в дело свой последний резерв, Инженерную роту в 80 штыков. Оттеснив красных от дороги на Егорлыкскую, рота не смогла развить наступление против почти вдесятеро сильнейшего врага. И лишь когда с соседнего участка подошло ещё 50 марковцев, добровольцам удалось выбить неприятеля из кирпичного завода, где он бросил при отступлении 2 пулемёта и большой запас патронов. Походный лазарет поспешил продолжить переход в Егорлыкскую. Уход «главных сил» окончательно развязал руки бригаде генерала Маркова.
Наступление красных стало выдыхаться по всему фронту, однако только после 16 часов, с подходом отряда егорлыкских казаков, их удалось отбросить окончательно.
– Шашки вон, господа! – раздалась команда в рядах кавалерии, и конные лавы погнали врага восвояси.
За боевой день 1-я бригада потеряла до 80 человек, из них 7 убитых в Офицерском полку, 8 убитых и 20 раненых в Инженерной роте. В бригаде образовался новый походный лазарет в 150 душ.
Вслед за «главными силами», когда исход боя уже решился, в Егорлыкскую отправился и штаб армии. Перед отъездом главнокомандующий приказал генералу Маркову ещё на сутки задержаться в Лежанке, а затем пройти в Егорлыкскую через полустанок Целину, чтобы прогнать отряд анархистов, курсировавший на бронепоездах между Торговой и станцией Атаман.
Поздно ночью по дороге на Егорлыкскую штаб армии спешил к пасхальной заутрене. Высоко в небе таинственно мерцали звёздные миры. Справа маячил сполох пожарища. Его багрянец тускло освещал путь
