будет способен целый месяц поддерживать одного слугу-мертвеца, и неделю двух, а то и трех, и на час уже сумеет поднять четверых-пятерых, а ци сумеет украсть на расстоянии трех-четырех чжанов. И ни колышком, ни многими другими средствами его уж не одолеть.
Девяносто жертв позволят ему удерживать целый год одного подчиненного, и, по меньшей мере, месяц-два двух-трех других, а на более короткие сроки поднимать для своих нужд целый хо. Дыхание его способно станет обращаться смертоносным ветром и убивать на расстоянии пяти-шести чжанов.
Ежели цзянши не остановить, и он сумеет поглотить ци сотни человек, то обратится в фэйсин е-ча, он же фэйсинъемо, летающего ночного демона, способного взмахом руки двигать предметы, летать подобно птице иль ночной мыши, а днем передвигаться даже при солнечном свете. Его многочисленные мёртвые слуги станут способны неделями, а то и месяцами по ночам выбираться из своих укрытий и нападать на живых, по приказу своего властелина иль повинуясь собственным устремлениям, причем, коль они были обращены укусом, им даже гробы не потребны. Уверенным в их уничтожении можно быть лишь, ежли изничтожен окажется породивший их фэйсинъемо, но изничтожить его задача посильная лишь для великого мага-даоса, обладающего зачарованным оружием…
— Мэн-гэ…Мэн-гэ! О чём вы так призадумались, что уж и меня не слышите?
— А?
Голос Сяодина вырвал меня из плена страшных образов, навеянных воспоминаниями о прочитанном мною в старинных свитках моего наставника. Я знать не знал, можно ли верить написанному в них, но не верить казалось мне куда как опаснее.
— Сяо-Байху, — подперев ладонью подбородок, обратился я к младшему товарищу, — а что, ежли то ловушка, и нас там поджидает цзянши? И именно та тайная гробница его подлинная могила. Иль коли их два, а вовсе не один?
— Ежли их и два, то они все в городе… Неужто вы полагаете?..
— Я уж и не знаю, чему верить. Ведомо тебе, как меняются такие существа, поглощая ци?
Сяодин кивнул, чем немало подивил меня. Я-то думал о нём как о сущем несмышленыше. А он взял да озвучил мне всё то, о чем размышлял и я сам перед тем, как он окликнул меня. Сказав же всё это, он заключил:
— Но коль их два, то они ещё очень слабы, и не станут нас преследовать. А ежли и станут, мы легко их одолеем. Ежли ж он всё ж один, то жертв пока лишь…
— С десяток уже наберется. К тому ж ему подсобляет этот загадочный колдун.
— С десяток, но не два и тем паче не три. Думается мне, что это тот самый господин, что привел Хуан Юе в дом Пао, и есть яодао.
— Всё быть может. Но начто ему это потребовалось?
— Тут мне нечего сказать. Я б решил, что этот лжец Хуан Юе и есть цзянши, кабы мы днем с ним не говорили. Или что сам он и есть колдун-яодао, но я могу ошибиться, а ошибок допускать теперь никак нельзя. Одно только я знаю наверняка. Остановить этих чудовищ надобно поскорее. Покамест вы не спросили, я и не думал о том. А теперь смекнул, чего они добиваются — того, чтоб этот цзянши превратился в ночного летающего демона. И тогда лишь боги нас, верно, спасут. Думается мне, что он всё ж один. Давайте обратимся к иню. Пускай запретит по ночам выходить из домов, а утром на весь день запрут врата, покуда мы не вернемся.
— Разумный совет. Но ежли он откажет?
— Не откажет, коль мы будем убедительны. Мэн-гэ, ежли он согласится, не попросить ли заодно взять под стражу госпожу Пао, Хуан Юе и То Личи?
— А ежли Хуан Юе нам наврал? Пао — семейство старинное и в Цзыцзине уважаемое. Вдруг он лишь решил их оговорить из каких своих побуждений? К тому ж, ежли инь согласится, за день они из города никуда не денутся. И мы лишь зря выкурим их из дома, где всегда сумеем их сыскать в том случае, ежли наша вылазка останется в тайне, а сами мы сыщем подтверждения их вины, хоть какие. Коль окажется, что он говорил правду, мы его выдадим и подвергнем опасности. Да и себя самих тоже, и многих других.
Сяодин крепко задумался, но принужден был согласиться с моими доводами, и мы вернулись к тому, с чего начали — что станем делать, коли в гробнице таится колдун иль цзянши, иль оба они. Подумали мы и о том, что может там не оказаться ни того, ни другого, зато гробница полнится иными гуями, призраками усопших иль духами-хранителями, а то и иными какими духами. Ну или даже опасной живностью, людьми…
О многом мы переговорили, полночи напролет предполагая то то, то иное, многое обдумали и решили, что брать с собой никого не станем, дабы случайные люди не пострадали. Воинов-то нам всё равно никто не даст. Едва рассветет, встанем, позавтракаем и направимся к иню с тем, чтоб он срочно нас принял, и попытаемся добиться от него нам потребного. Коль удастся, то соберем своё снаряжение и тут же отправимся в путь. На том и порешили, да отправились спать.
–
И утром казалось, что Синфу-ван благоволит нам. Рассвет пылал словно перья Чжу-Цюэ, и хоть за время утренней трапезы солнце и стали заволакивать тучи, лучи его то и дело прорывались сквозь их пепельную дымку.
Моему отцу мы шепотом, но всё ж со всей откровенностью поведали о задуманном. Вначале он нас отговаривал от подобного рискованного шага, советовал взять с собой хоть слуг, хоть третьего дядю, но, выслушав мои доводы, вынужден был смириться и прекратить споры, а ещё пообещал приготовить для нас всё необходимое, покуда мы будем у иня. Я сердечно поблагодарил его, и мы поспешили с младшим товарищем к градоначальнику.
Поначалу он отказывался нас принять, но мне кое-как удалось передать ему донесение, а полчаса спустя он и сам велел нам войти к нему, и расспрашивал обо всём, о чем мы решились ему доложить. О многом мы, разумеется, умолчали, прекрасно понимая, какими большими могут быть уши у стен ведомственного терема. К тому ж мы так и не знали, под чьим именем скрывается подлый яодао, и им вполне мог оказаться
