по-русски…
– В каком смысле?
Роберто усмехнулся:
– Не хмурься! Ни о какой политике мы говорить не будем. Это табу в моём доме. Мне этой болтовни хватило в Интерполе, из года в год и много лет. А в семье такие разговоры могут вести только к скандалу, и я этого не хочу. Ты меня неправильно понял – эта черта вашего народа мне импонирует. Ты ведь и сам знаешь, что вы ничего не изобрели. Почти. Но то, к чему вы проявили интерес, вы довели до совершенства! И в этом такая свобода, такой полёт – заниматься тем, что интересно, а на другие сферы жизни просто плюнуть!
– Это же чистый Троцкий, Робби! Куда это тебя понесло?
– Он был совсем не глуп и до сих пор здесь популярен! Нам, итальянцам, это тоже близко, мы ведь главные разгильдяи Европы. Французы тоже, отчасти, такие, но они богатые разгильдяи, им легче… Леон, ты понимаешь, о чём мы говорим? – спросил Роберто, глядя в зеркальце.
Лёня кивнул, Роберто кивнул в ответ:
– Это хорошо. Без английского в современном мире никуда. Ты к нам приехал надолго и я этому очень рад! Анетта будет учить тебя итальянскому, а ты подтянешь её русский, когда вырастите, то будете владеть языками трёх больших доминантных групп – германской, романской и славянской. Конечно, хорошо ещё иметь хотя бы базовый китайский… Мир меняется, наши внуки и правнуки уже все будут космополитами. А лет через двести, много – через пятьсот, и вовсе все сольются в одну расу. Но это сложно, это уже для следующих поколений… – он подмигнул Лёне, – Послезавтра мы приглашены в гости к нашей соседке, Исабеле – она подруга твоей бабушки. Португалка. Готовит очень вкусные пастейши и катаплану. Возьмём вина и…
– Робби, – перебил Макс, – Я сразу уезжаю. Я приехал только, чтоб отдать вам Лёню. Ты за дорогой-то следи! – Макс вцепился в ручку двери.
– Что это за новости, сынок?! Я так ждал тебя, планы строил!
Макс посмотрел ему в глаза, сказал по-французски:
– У меня неприятности, Робби. Крупные. И мне нужна твоя помощь. Потом поговорим. Смотри на дорогу.
Роберто сокрушённо покачал головой…
…Мать, лёгкая, светящаяся и тоже очень молодая, выбежала из дома к ним навстречу, расцеловала всех троих, и сына с внуком, и мужа, будто и его не видела больше года. Следом вышла Аня, и тоже всех, включая мать с отцом, поцеловала, заплакала от счастья, засмеялась. У Макса потеплело на душе, но Лёня улыбался натянуто, стеснялся своего кресла, смущался повзрослевшей красивой тётки, с тонкой талией, с высокой грудью и великолепными смуглыми руками, обнимающими его, гладящими его щёки. Южное радушие, распахнутость чувств…
«Такое только под тёплым небом возможно… – улыбаясь и утирая слёзы, думал Макс, – Мать стала похожа на актрису средних лет, которой мужчины до сих пор признаются в любви. И далеко ходить не надо – вон как Роберто смотрит на неё, прямо глаз не сводит!»
Женщины пытались растормошить Лёню, тот, наконец, рассмеялся, у Макса отлегло. Ещё в больнице отец с сыном решили, что не станут рассказывать о трагедии, произошедшей с ними.
– Ты едешь туда восстанавливаться и отдыхать. Пусть так оно и будет. Постарайся обо всём этом забыть, а если не забыть, то меньше думать. Я знаю, что ты хотел явиться к ним на своих ногах, ты разочарован, но что есть, то есть. Сейчас так. Я верю, что если один раз получилось, то получится снова. Да?
– Да.
Поздно вечером, после многочасового обильного ужина с реками вина, разговорами, просмотром миллиона снимков и даже парой песен на двух языках, Роберто с Максом взяли по бокалу домашнего белого вина и вышли на террасу дома, подышать благословенным воздухом Италии.
– Рассказывай, Паоло, – глядя в звёздное небо, сказал Роберто.
Макс, взяв с него обещание ничего не говорить жене и дочери, рассказал, как кто-то перетравил всех его собак, уничтожил бизнес, проник в дом и до полусмерти напугал его сына.
– А что полиция? – хмуро спросил Роберто.
Макс только рукой махнул.
– Сынок, ты можешь на меня рассчитывать, но… где Россия и где Суза! И ведь я в отставке!
– Ты профи, Робби, это навсегда. Я провёл своё расследование, и одна ниточка привела меня во Францию. Мне нужно найти человека. Я знаю, что это незаконно и тому, кто мне поможет, я заплачу не торгуясь.
Роберто долго, молча, смотрел перед собой. Потом залпом допил своё вино, посмотрел на Макса:
– Иди-ка спать, Паоло. Вы ведь с дороги. А утром мы поговорим.
Глава 7
Спустя два дня Макс вылетел из Турина в Париж. Провожал его отчим.
– За Леона не беспокойся, глаз с него не спущу. Но я прошу тебя, будь осторожен! То, что ты будешь иметь дело с женщиной, в моих глазах всё только усложняет! – он наклонился к уху Макса, – Бабы! Их если разозлить, то они становятся страшнее нашей Святой Инквизиции! И хитрые, как тысяча чертей! Береги себя, сынок!
Он крепко обнял Макса на прощанье.
Лететь пришлось бизнес-классом, других билетов на ближайшие рейсы не было. Макс вытянулся в широком мягком кресле, попросил виски, выпил, закрыл глаза…
В кармане куртки лежало письмо, настоящее, чернила по бумаге, написанное от руки, которое неунывающий Роберто назвал «рекомендательным».
Приземлились в Руасси. Макс прошёлся по аэропорту, по площади способному вместить в себя три такие деревеньки, как Березень. Он спустился на эскалаторе вниз, сел в поезд, и меньше, чем через час, шагал по авеню Фош, в самом сердце Парижа – впереди многоруко раскинулась площадь Звезды с аркой в центре, вправо, шумя мотоциклами, убегали Елисейские поля.
«Друг Роберто состоятельный человек, если может себе позволить жить в таком месте» думал Макс, проходя мимо богатых доходных домов и консульств.
Возле ворот великолепного белоснежного здания с традиционными окнами, ажурными коваными оградками балконов и мансардой, его уже ждал Этьен Жаккар – пожилой, маленький и абсолютно лысый мужчина, со светло-рыжей бородкой и водянистыми глазами, совсем не похожий на француза.
Жаккар без улыбки протянул Максу руку:
– Здравствуйте, господин Максимов.
– Можно просто Макс.
Тот кивнул:
– Этьен. Пойдёмте.
Они вошли в помпезную парадную, всю в бронзе, фонарях, с тяжёлыми дубовыми дверями, прошли насквозь, вышли во внутренний дворик, очень напомнивший Максу «колодцы» родного города. Этьен открыл угловую входную дверь, пропустил Макса вперёд.
– Вы не страдаете клаустрофобией?
– Вроде бы нет…
– Тогда поедем в лифте. Прошу!
Открылись дверцы, они втиснулись в кабину лифта, размером едва превосходящую холодильник, Макс прижал ногами к задней стенке свою дорожную сумку, спереди на него давил
