Вся подавшись вперед, оперев локти с раскрытыми ладонями о колени, она, казалось, олицетворяла собой удивление.
Уортон заерзал в кресле и неподвижно уставился на точку в стене, прямо между двух высоких окон.
— Детектив Боумен была прикреплена к вновь образованному подразделению. Честно говоря, в настоящее время она не должна была вести никакой оперативной работы. У нас есть кое-какие соображения насчет того, чем она занималась, но пока мы не имеем надежного подтверждения. Нам бы очень помогло, если бы мистер Вэнс мог просто рассказать нам о беседе между ними в то утро.
Он засопел и искоса взглянул на них. В его взгляде смущение смешалось с мольбой.
— Это совсем нетрудно, — тут же согласился Вэнс. — Детектив-констебль Боумен очень извинялась, что вторглась со своими вопросами в мою личную жизнь, но сразу объяснила, что расследует обстоятельства исчезновения нескольких девочек-подростков. По ее мнению, их выманил из дома один и тот же человек. Так совпало, что некоторые из них незадолго до того, как пропасть, побывали на моих публичных выступлениях. Отсюда у нее возникла идея, что этим человеком может быть какой-нибудь псих, охотящийся на моих поклонниц. Она сказала, что хочет показать мне фотографии девочек — на случай, если я видел, как кто-то подходил и разговаривал с ними.
— Вы имеете в виду кого-то из вашего окружения? — подсказал Уортон, довольный, что вспомнил правильное слово.
Вэнс рассмеялся приятным грудным смехом.
— Мне жаль разочаровывать вас, инспектор, но у меня, по сути, нет никакого «окружения». Когда я делаю программу, я каждый раз заново набираю команду, с которой работаю очень тесно и сплоченно. Иногда в поездках на публичные выступления меня сопровождает мой продюсер или ассистент: чтобы составить мне компанию и оказать моральную поддержку. Но за вычетом этого все, что я трачу на организацию встречи и тому подобное, — идет из моего личного кармана. А поскольку большая часть того, что я зарабатываю, так или иначе уходит на благотворительность, было бы просто глупо тратить что-то сверх необходимого. Потому-то, и я объяснил это детективу Боумен, тут нет никаких лишних людей. Что и вправду имеется, так это группа преданных фанов. Думаю, их человек двадцать, если не больше, — людей, которые неизменно появляются на каждом моем выступлении. Странные люди, но я всегда считал их вполне безобидными.
— Это дань славе, — со знанием дела сказала Мики. — Если ты никто, у тебя никогда не будет свиты из ненормальных. Плохо одетые мужчины в куртках и женщины в брюках из полиэстера и акриловых кофточках. У всех ужасные стрижки. Можете поверить мне на слово: с такими нормальная девочка-подросток вряд ли куда-то убежит.
— Именно это я и сказал констеблю Боумен, — подхватил Вэнс. Они так чувствуют друг друга, смотрятся так естественно. Может быть, пора выпустить вместе пару программ? Он взял себе на заметку обсудить эту идею со своим продюсером. — Боумен показала мне несколько фотографий девочек, которые ее интересовали, но я не смог вспомнить ни одной. — Его беспомощное пожатие плеч обезоруживало. — Не удивительно. За одну такую встречу со зрителями я могу подписать до трехсот автографов и больше. Правда, подписать — это, может быть, громко сказано. Нацарапать — так будет точнее. — Он грустно указал взглядом на свою искусственную руку. — Писать — это одно из тех занятий, которые для меня теперь затруднительны.
На какой-то миг все замолчали. Для Уортона этот миг тянулся целую вечность. Ему не терпелось задать очень важный вопрос.
— И что детектив Боумен ответила, сэр? Я имею в виду, когда вы не узнали ни одной из девочек на фотографиях.
— Судя по ее виду, она была разочарована. Но тут же согласилась со мной, что это была бы уж очень большая удача. Я пожалел, что не могу ей ничем помочь, и она откланялась. Это было примерно… ну, кажется, где-то в половине одиннадцатого…
— Итак, она провела здесь около часа? Довольно много времени для всего лишь нескольких вопросов, — сказал Уортон скорее из педантичности, чем вправду что-то заподозрив.
— Да, очень странно, не правда ли? — согласился Вэнс. — Но ей ведь пришлось меня подождать. Потом я варил кофе, мы еще немного поболтали. Люди всегда хотят быть в курсе закулисных сплетен насчет «Визитов Вэнса». И ведь пришлось внимательно рассмотреть каждую из фотографий. Тут я не торопился. Исчезновение несовершеннолетних — слишком важное дело, чтобы отнестись к нему без должной серьезности. Я говорю, что если эти девочки до сих пор — а в некоторых случаях уже прошли годы, так мне сказала детектив Боумен, — не дали о себе знать, то велика вероятность, что их убили. Подобное явно заслуживало моего внимания.
— Вы совершенно правы, сэр, — неловко признал Уортон, уже жалея, что спросил. — Я полагаю, она вряд ли делилась с вами планами на оставшуюся часть дня?
Вэнс покачал головой:
— Мне очень жаль, инспектор. У меня сложилось впечатление, что ей в тот день предстояла еще одна встреча, но она не говорила, где и с кем.
— Из чего вы сделали такой вывод, сэр? — Уортон поднял глаза на собеседника, и в нем впервые забрезжила мысль, что он, возможно, здесь делает дело, а не просто исполняет ритуал.
Вэнс на мгновение сдвинул брови, словно задумавшись.
— После того как мы закончили с фотографиями, я предложил сварить еще кофе. Но она взглянула на часы и словно бы ужаснулась. Как будто не ожидала, что уже так поздно. Она сказала, что ей пора идти, что она понятия не имела, как сильно задержалась. Не прошло и минуты, как я уже закрывал за ней дверь.
Уортон захлопнул блокнот:
— Думаю, мне тоже пора, сэр. Очень благодарен вам обоим, что вы нашли время побеседовать со мной. Если появится что-то еще, в чем я сильно сомневаюсь, я с вами свяжусь.
Он встал и кивнул своему младшему коллеге, давая знак двигаться к выходу.
— Вы не будете говорить с Бетси? — спросила Мики. — Теперь она уже вот-вот появится.
— Вряд ли в этом есть необходимость. Честно говоря, мне кажется, что визит сюда констебля Боумен почти наверняка никак не связан с ее гибелью. Нам нужно только устранить все неясности.
Вэнс пошел открывать дверь, выпуская гостей.
— Какая жалость, что вам пришлось тащиться сюда, бросив в Йоркшире действительно важные дела, — сказал он, добавляя к сочувствию, сквозившему в его голосе, еще и участливую улыбку.
Мики попрощалась и смотрела из окна, как Вэнс провожает полицейских. Она не могла точно сказать, что именно скрывает ее муж. Но, зная его достаточно хорошо, она не сомневалась, что только что услышанное имело лишь отдаленное сходство с правдой — той, которая есть вся правда и ничего кроме правды.
Когда он вернулся обратно в комнату, она стояла, прислонившись к камину.
— А мне ты не хочешь рассказать то, о чем не стал рассказывать им? — спросила она, смотря на него тем пристальным, оценивающим взглядом, который всегда умел проникать сквозь лоск его оболочки.
