Книга По льду - Анна Кострова

Коля тепло улыбнулся. Подушечки его пальцев коснулись набитого полумесяца, и воспоминания вчерашнего вечера короткими вспышками промелькнули в его голове.

— Знаешь, ты был прав, — вручив Леше второй конверт и опустившись на скамью, начал Николай. — С ней я ощущаю себя по-другому. Эта любовь не знает ни времени, ни бремени. Наверное, я слишком влюблен, раз совершаю такие поступки, на которые ранее был неспособен.

Леша перевел взор с татуировки на Колю и впервые увидел его с другой стороны. До этого момента для Миронова Николай был парнем, сокрытым под ледяным куполом. Парнем с добрым сердцем, но скрытой за семью печатями душой. Тем, кто отдавал себя только хоккею и желал завоевать отцовскую любовь. Теперь образ того парня улетучился. Перед ним сидел Коля, нашедший баланс между тем, чем так горел: между Аней и хоккеем.

— То есть ты не жалеешь, что послушал меня? — спросил Леша, хотя ответ был очевиден.

— Ни капли, — сжимая правое запястье, ответил Николай. — Жалею лишь о том, что не слушал тебя раньше.

— А я все гадал, почему ты светишься. Оказывается, ты познал дзен любви.

Николай усмехнулся, закусив губу и опустив взгляд в пол. Он светился изнутри, но не думал, что расцвел и снаружи.

— Так заметно?

— Еще как. Думаю, тебе стоит просветить команду. А то после игры Ильин обмолвился, что, как поправится его плечо, ринется завоевывать сердце Ани.

— Черт, — выругался Николай, рассекая воздух рукой. — Небось, уже придумал себе тактику.

— Ага. Вывих плеча — козырь в его руках. По его словам, травма вызовет отклик с ее стороны. Он знает про твой подлог под шайбу и помнит каждую реакцию Ани на твои стычки на льду. Поэтому решил состроить страдальца и ждать утешения.

— Чистого рода манипуляция! — воскликнул Коля, представив, как Ильин начнет покорять сердце его девушки. — Пора обозначить границы, которые ему не стоит пересекать. Играть на чувствах отвратительно.

— Дерзай, — сказал Леша, похлопав Литвинова по плечу. — И спасибо за помощь. Когда-нибудь я отплачу тебе той же монетой.

— Ты уже сделал для меня то, о чем я тебя не просил. И я ценю это, — Николай опустил рукав толстовки, прикрыв татуировку на запястье.

Он надел на руку наручные часы Apple, защелкнув ремешок, и, стукнув пару раз по циферблату, посмотрел на время. Закинув спортивную сумку на плечо, ударился с Лешей кулаком на прощание и направился в тренерскую. Коля обещал Ане защиту, поэтому попросил ее не делать ни шагу из дворца, пока он не освободится. На улице уже стемнело, и гулять по освещенному проспекту ей не стоило.

— Надеюсь, тебе не пришлось долго ждать? — спросил Николай, переступив порог. Сергея Петровича в тренерской не было.

— Если бы это был не ты, я бы не ждала так долго, — она подошла к нему вплотную и положила ладонь чуть ниже груди. — Предаваться ожиданию гораздо приятнее, когда знаешь, что потом можешь заглянуть в глаза того, без которого минуты кажутся тоскливыми, а часы — невыносимыми.

Аня встала на носочки, пытаясь сравняться с Николаем, и коснулась его губ. Чтобы ощутить равновесие и опору, она слегка надавила на грудь и сквозь поцелуй ощутила шипение Коли. Гематома резко заныла.

— Оу, прости. Сильно болит? — отпрянув от него, она опустилась на пяты и виновато взглянула на него.

— Ты не должна извиняться, — ответил Коля и большим пальцем провел по ее щеке. — Обычная гематома, которая сойдет через несколько дней.

Слова не стали успокаивающими для Ани. Это Николай понял по ее беспокойному взгляду. Она перехватила его ладонь, которая по-прежнему покоилась на ее щеке, и, сжав ее пальцами, произнесла:

— Обещай мне одну вещь.

— Какую? — тотчас же спросил Коля.

— Ты больше не будешь рисковать собой, чтобы команда победила.

Николай поджал губы.

— Хоккей всегда непредсказуем. Никогда не знаешь, с какой стороны будет атаковать соперник и как в итоге все обернется.

— Просто пообещай, что будешь осторожен.

Влажный след от ее губ остался на ладони Николая. Обеими руками Аня сжала его пальцы в надежде выдавить желанное обещание. Она просила искренне, и мольба читалась в ее глазах, которые были цвета бирюзы.

— Обещаю, — прошептал Николай так, будто бы хотел убедить в этом не только ее, но и себя.

***

Поздним вечером в дом Литвиновых заглянул незваный гость. Коля с Аней смотрели фильм, как вдруг в комнату постучали. В дверном проеме появилась курчавая голова Екатерины Андреевны, которая, боясь нарушить царившую в комнате идиллию, не хотела переступать порог.

— Николай, извините за беспокойство, но к вам пришли, — тихим голосом произнесла экономка.

Коля нахмурил брови и снял руку с плеча Ани.

— Кто это?

— Доктор Попов пришел и ожидает вас в вашей гостиной.

— Скажи, что мы сейчас спустимся.

В гостиной горел тусклый свет, пожалуй, единственный в этом доме в такой поздний час. Владимир Андреевич по-хозяйски расположился на диване, раскинув обе руки на обтянутую кожей спинку, и осматривал награды, завоеванные Николаем. Он чувствовал себя вполне расслабленно, не догадываясь о теме разговора, в отличие от Коли, который заметно напрягся, когда спустился со ступенек. Аня крепко сжимала его ладонь, чтобы он ощутил ее поддержку. Но он все равно волновался.

— Добрый вечер, — хрипло и тускло поприветствовал врача Николай и поспешил представить Аню. — Моя девушка Аня.

Владимир Андреевич тепло улыбнулся, вспомнив случай, когда после прогулки с «другом» Коля подхватил простуду и температурил несколько суток. Он склонил голову, будто бы приветствуя, и выдал:

— О чем ты хотел со мной поговорить?

— О матери, — присев на диван, начал Коля. Ком подкатил к горлу. — Точнее о том вечере, когда ее не стало.

Попов резко изменился в лице: оно побледнело. Мышцы его тела напряглись, и это было заметно даже через габардиновую ткань свитера. Он поджал дрожащие губы в тонкую полоску.

— Ты уже спрашивал и меня, и отца об этом. Мне больше нечего добавить.

— Вы в этом уверены? — надавил Николай.

Владимир Андреевич потянулся к уху, которое стало зудеть от волнения.

— Когда-то я сказал тебе, что прошлое не имеет никакого значения. У тебя есть прекрасное настоящее и ожидает не менее красочное будущее. Не стоит блуждать по закоулкам памяти, иначе то, что так упорно прячет твой мозг, омрачит действительность.

— Ваша философия хороша, Владимир Андреевич. Но проку в ней мало, — Николай сжал пальцами переносицу. История, как зудящий комариный укус, не давала ему покоя. — Я бы и не стал вас звать, если бы некто не хотел убедить меня в том, что в случившемся виноват мой