бежать наперегонки с щенком. Лапы у щенка и без того, видно, что коротки.
Музыка стихла, Вегейр наконец выпустил Рогнеду, и она облегчённо выдохнула, отступая на несколько шагов и вновь склоняя голову.
— Благодарю за танец.
— Тебе спасибо за такое удовольствие, — Вегейр коротко кивнул, бросил взгляд ей за спину и расплылся в широкой улыбке. — А вот и суженый!
Рогнеда обернулась.
Радомир стоял с кубком в руке и хмуро смотрел на невесту.
— Вижу, вы уже успели познакомиться, — отчеканил он каждое слово. От него пахло мёдом, это чувствовалось даже на расстоянии нескольких шагов. — Ты опоздала. Какие же дела оказались важнее твоего царя?
Рогнеда стиснула зубы.
— Не будь так груб со своей невестой, а то убежит, — хохотнул Вегейр и хлопнул Радомира по плечу, отчего тот едва не упал.
— А ты меня не учи, — Радомир сбросил руку с плеча. — Как хочу, так и обращаюсь. Она моя, ясно?
Вегейр скривился, но всё же нацепил на лицо подобие добродушия.
— Твоя-твоя, Радомир. Пойдём, выпьем ещё мёда да обсудим государственные дела.
Радомир стрельнул в невесту недовольным взглядом, но всё же подчинился и покорно отправился вслед за Вегейром. Старый дурак. Рогнеда усмехнулась. Вот же, он на полном серьёзе выдумывает состязания с королём Севера, и даже не замечает, что тот его ни во что не ставит. Жалкий, скудоумный старик, да как он вообще стал царём?
Рогнеда огляделась в поисках Есении. Она уже переместилась к столу, жевала пирог и болтала с Дареном. Рогнеда вскинула брови, а царевич поймал её взгляд. Коснулся руки Есении, бросил пару слов и поднялся из-за стола.
— Как ты? — спросил он, пробившись к Рогнеде сквозь толпу. — Видел, что ты танцевала с Вегейром. Всё хорошо?
— Прекрасно, — огрызнулась чародейка, скрещивая руки на груди. — Меня больше беспокоит Есения. Ведёт себя как ни в чём не бывало. Она точно что-то задумала.
— Просто не хочет раскрыть себя, — Дарен украдкой оглянулся. — Со мной тоже отлично держится. Сказала, что собирается веселиться до полуночи. Так что сможем спокойно осмотреть её комнату и поискать доказательства…
Музыка вновь заиграла, и голос Дарена растворился в ней. Рогнеда вскинула на царевича лукавый взгляд, чувствуя, как разгоняется сердце.
— Но сначала, потанцуй со мной. — сказала она, приближаясь. — Мы же ни разу не танцевали вместе.
Дарен оглянулся. Гости бросали на них заинтересованные взгляды.
— Ты уверена?
— Всего один раз. Это ничего не значит, помнишь?
Пальцы Дарена коснулись её ладони, заскользили вверх по руке, и Рогнеда прикрыла глаза, чувствуя как по спине взбираются колкие мурашки. Она больше не хотела скрывать, не хотела играть в игры, она хотела быть собой, хотела, чтобы руки Дарена касались её. Сейчас. Всегда. Везде.
Его ладонь согрела её талию, и Рогнеда прильнула к нему всем телом, ближе, чем того позволяли приличия. Но всё равно недостаточно близко, чтобы раствориться в его тепле, чтобы стать его частью, как тогда в тихом доме посреди осени. Снова забыть обо всём. Кроме него.
Рогнеда положила голову Дарену на грудь, слушая убаюкивающий стук его сердца. Может, когда-нибудь она сможет…
Чьи-то руки оторвали Дарена от неё, и Рогнеда распахнула глаза.
— А-ну, не прикасайся к ней! — гаркнул Радомир, отталкивая сына в сторону. — Что это вы ты устроили?!
Царь швырнул кубок под ноги Дарену. Металл звякнул об пол, и мёд яркими брызгами разлетелся во все стороны. Музыка стихла, голоса смолкли, привлечённые внезапным зрелищем.
Дарен вскинул руки, будто сдаваясь.
— Мы просто тан…
— Заткнись, щенок! — Радомир ткнул его пальцем в грудь. — Думаешь, я дурак? Решили меня одурачить? Думаешь, я не знаю, что…
— Радомир, успокойся. — Выступила вперёд Рогнеда. — Ты пьян, давай не будем смущать гостей и поговорим наедине.
— Не тебе приказывать мне! — Царь, тяжело дыша, всем телом развернулся к ней. — Разоделась как шлюха, явилась сюда вертеться вокруг мужиков и меня позорить.
— Ты сам себя позоришь, — тихо сказала Рогнеда сквозь зубы, обводя взглядом притихший зал.
Пощёчина обожгла лицо. И Рогнеда покачнулась.
— Не трогай её! — вскинулся Дарен, но царь махнул рукой, и двое услужливый бояр тут же схватили царевича.
— С тобой я разберусь позже, щенок! Никому не позволено прикасаться к тому, что принадлежит царю.
— Я не принадлежу тебе. — Рогнеда выпрямилась. Внутри всё пылало от злости, ненависти и боли. Язык защипало от солоновато-металлического привкуса. — Я не люблю тебя и никогда не любила. И я не желаю больше быть твоей невестой.
Она ожидала гнева, безумия и воплей, но на лице Радомира появилась ядовитая усмешка, словно только этих слов он и ждал.
— Так я был прав? — Радомир неторопливо поправлял тяжелые перстни на пальцах. — Всё это время, я был прав. Стоило мне отвернуться, ты раздвигала ноги перед моим сыном?
— Да! — выплюнула Рогнеда. — И он доставил мне столько удовольствия, что я кричала и просила ещё!
Кулак сбил её с ног. Камни на перстнях стесали кожу на скуле и по щеке полилась горячая кровь. От боли потемнело в глазах, и Рогнеда уткнулась лбом в холодный каменный пол, чтобы хоть немного прийти в себя. Но тут носок царского сапога с размаху прилетел ей в живот, вышибая дух. Рогнеда скорчилась. Кулаки сами собой сжались, и воздух в зале зазвенел, готовый смертельными иглами впиться в царя. Но Рогнеда тут же разжала пальцы: «Не убивать. Не убивать. Я буду никого убивать».
Царь занёс кулак для нового удара, но Дарен наконец сумел вырваться из захвата, и царевич остановил руку отца.
— Тронешь её ещё хоть пальцем, и я тебя убью, — твёрдо сказал Дарен, негромко, но уверенно, что никто не посмел бы засомневаться в том, что угроза реальна.
— Ах ты…
— Ну-ну, довольно, — прервал царя Вегейр, вставая между ним и сыном. — Повеселили меня и хватит. Отличное представление, Радомир. Пойдём-ка, выпьем ещё мёду.
Радомир замер, осознавая наконец, какую сцену устроил на глазах подданных и гостей севера. Похоже, теперь соревнование с Вегейром, которое и без того существовало только в голове Радомира, можно было считать окончательно проигранным.
Огромная лапа Вегейра легла царю на плечо и практически сгребла в охапку.
— Сегодня пора веселиться! Завтра будешь вершить суды и наказывать виновных.
Радомир,
